История средних веков

У детей хорошая память, и поэтому их охотно использовали в качестве свидетелей. Например, когда нужно было установить границы владения, участники раздела земли обходили границы участка, ведя с собой детей или подростков, и время от времени пребольно их поколачивали; полагали, что так ребенок крепче запомнит условия сделки и сможет впоследствии при необходимости рассказать о них в суде и показать границы поля. В народе на протяжении столетий сохранялось больше доверия к слову свидетеля, нежели к записи в документе, которого они и прочитать-то не могли.

Школа

 Тем не менее в Средние века существовали школы. Они создавались при монастырях и в них обучались дети, которые в дальнейшем должны были стать монахами. Известны также городские школы, учреждавшиеся обычно при главном (кафедральном) соборе. Там занимались дети горожан, и эти школы, в отличие от монастырских, были платными. Владельцы замков приглашали для своих детей учителей, и зачастую учителем был священник из ближайшего прихода. Детей, посещавших школу, заставляли преимущественно заучивать заданное наизусть. В книге, как тогда считали, заключена мудрость, и надобно знать текст точно таким, как он записан. Толковать и объяснять его мог только учитель — духовное лицо. Нерадивых и ленивых учеников секли розгами, и на рисунках, изображающих школу, мы видим розги под рукой учителя. Гвиберт Ножанский, о котором шла речь раньше, рассказывает о своем детстве. Он вырос в рыцарской семье, но со дня его появления на свет Гвиберта предназначали к духовному званию. Поэтому он не играл с детьми других рыцарей, и его мать пригласила к нему учителя. Он хорошо относился к своему ученику, но «из любви» нещадно его наказывал.

«Семь свободных искусств»

 Чему же учили в школе? Начиная с IX в. церковные учителя обучали школьников «семи свободным искусствам»

(число 7 считалось священным). Эти «семь свободных искусств» состояли из двух частей — двух циклов. Сперва учили трем искусствам, или трем наукам о слове — грамматике (правилам чтения и письма — имелось в виду латинское письмо), риторике (правилам построения речи, уменью говорить связно и красноречиво) и диалектике (умению рассуждать и спорить в согласии с правилами). Эти три искусства по-латыни назывались

тривиум («трехпутье»).

Одолев его, ученик переходил к квадривиуму («четырехпутью»), наукам о числах, а именно: арифметике, геометрии, астрономии и музыке.

Арифметика была необходима и монахам, следившим за церковным календарем, и купцам в их торговых сделках. Без геометрии невозможно начать строительство собора, замка или другого сооружения. Астрономия — наука о небесных светилах, — давала знание времени, ибо его определяли по солнцу и звездам. Кроме того, астрономия могла, как тогда верили, помочь предсказаниям о судьбах людей, которые якобы зависят от расположения небесных тел. Как полагали, небосвод с его звездами и планетами, вращающийся вокруг Земли, неподвижно покоящейся в центре мироздания, подчиняется законам числа. Он состоит из разных сфер, к которым прикреплены звезды, одни ближе к Земле, другие расположены дальше, и все они движутся согласованно, гармонично, т.е. точно так же, как строится музыкальная мелодия. В мире, как были уверены средневековые ученые, следовавшие мудрости древних, неслышно звучит «музыка сфер». Музыка, которую изучали в средневековой школе, требовалась для исполнения религиозных гимнов.

Пройдя курс «семи свободных искусств», ученик осваивал основы знаний. Они могли пригодиться как в практических делах, так и в богословии — рассуждениях о Боге. Образование открывало путь к церковной карьере или к службе у князя, государя. Кроме того, школяры, одолев «семь свободных искусств», могли продолжить образование в университете, где, как мы уже знаем, углублялись в философию и богословие или изучали право, медицину и другие специальные науки.

Отношение к знаниям

 Нелегко было учиться, напрягая память, необходимую для заучивания всего того, что было высказано и написано учеными людьми (а их сочинения нужно было знать досконально) и прежде всего в Священном Писании и его толкованиях. Петр Абеляр рассказывает, как он поразил своих слушателей, когда без предварительной подготовки, т.е. копанья в ученых книгах и подбора многочисленных цитат из «авторитетов», взялся толковать трудные места из Библии.

Необыкновенные познания Абеляра снискали ему славу «чернокнижника», чародея, который, не иначе как связался с нечистой силой. Но то же самое рассказывали и о некоторых других ученых людях. Выдающийся своими знаниями и талантами человек был непонятен.