История свердловского рока 1961-1991 От «Эльмашевских Битлов» до «Смысловых галлюцинаций»

Миронов по-прежнему продолжал тянуть музыкантов в филармонию. На его обещания поддались Перов и Резников. Михаил к тому времени закончил музыкальное училище и не видел другой возможности найти работу по специальности. Пиня уже успел рассказать всей Пышме, что скоро поедет с гастролями по стране. А когда вся затея лопнула, деваться уже было некуда. Пришлось ехать. Молочные филармонические реки оказались совсем не так жирны, как обещалось. Репертуар ансамбля «Незабудка» Павлодарской филармонии, куда Миронов прописал свердловчан, почти полностью состоял из песен советских композиторов. Денег тоже оказалось не так много — платили по 9.50 за концерт. Резников продержался в профессионалах полтора года, Перов — немного дольше…

После ухода Михаила история «Трека» закончилась. Скрипкарь, Димов и Полева стали думать над сольными проектами.

В новогодней программе Свердловского телевидения земляков поздравили с праздником «Урфин Джюс» и «Наутилус». Специально для этого с помощью Кормильцева сочинили две задушевные песни. Белкинский шлягер оригинально назывался «Новый год», а бутусовский — «Снежная пыль». На фоне немудрящих спецэффектов полуподпольные рокеры выглядели беззащитными и нестрашными. Год заканчивался на праздничной, но почему-то тревожной ноте.

«За что же люблю я тебя, трех революций отец»

(Знакомство с ленинградскими коллегами)

В 1978 году визит «Машины времени» в Свердловск наделал много шуму. Группа Андрея Макаревича стала для многих уральских музыкантов образцом для подражания. При этом знания свердловчан о неофициальной советской рок-музыке еще несколько лет ограничивались информацией только о «Машине». Что творилось вдали от Уральских гор, было покрыто мраком и тишиной. «Мы вообще ни хрена не знали, что делается в рок-н-ролльном мире других городов СССР. Западная музыка доходила гораздо лучше», — свидетельствует Алексей Густов.

Первыми познакомились с ленинградской рок-школой Женя Димов и Саша Пантыкин. В октябре 1980 года они съездили в Москву, чтобы продемонстрировать Артемию Троицкому свою запись «Шагреневая кожа». Троицкий пригласил гостей на концерт, проходивший вечером 25 октября на окраине столицы. Главной приманкой для свердловчан было выступление Макаревича, но на сцену выходили и другие группы, в том числе и ленинградские «Аквариум» и «Зоопарк». Впечатления на академичных уральцев они не произвели. Они остались в убеждении, что Гребенщиков — это слабый подражатель Макаревичу, с неинтересными песнями. Майку Науменко досталось еще больше — его репертуар был оценен как глупые, вульгарные, блатные панк-песни…

Первое впечатление обычно очень стойкое, поэтому не удивительно, что свердловские рокеры еще пару лет не интересовались творчеством ленинградских коллег. Личный контакт произошел на фестивале «Опус-82» в Вильнюсе, где «Урфин Джюс» произвел сильное впечатление на лидера питерских «Россиян» Георгия Ордановского. По словам выступавшего вместе с «Россиянами» Дмитрия Бучина, «трое уральских парней рубились очень плотно. У нас тогда так никто не играл». Музыканты из двух городов познакомились и понравились друг другу. Бывший челябинец Бучин часто приезжал к родственникам в Свердловск и тесно общался с местными рокерами. Подружился с «урфинами», с «наутилусами». Он первый привез пленки «Урфина Джюса» в фонотеку Ленинградского рок-клуба, и на берегах Невы узнали, что среди Уральских гор звучит не только гулкое эхо.

К тому времени записи ленинградских групп уже добрались до Свердловска сами. Андрею Матвееву они попались во второй половине 1982 года: «Я услышал катушку с «Табу» и «Треугольником» «Аквариума» и двумя альбомами Майка. Это взорвало мозг. Иной уровень развития, иной уровень внутренней свободы». Такое же впечатление пленки из Питера произвели и на других меломанов. Алексей Коршун описывает свое знакомство с ними почти в тех же выражениях: «С 1978 года я был фанатом «Машины времени». Но вот мне в руки попала катушка с «Аквариумом». Эта музыка начисто вынесла мне мозг, и «Машина» была тут же забыта».

То, что забрызганные мозгами пленки встречались в Свердловске все чаще, подтверждается данными рынка (естественно, черного). Катушки с записями «Аквариума» и «Зоопарка» стали ходить на Шувакише наравне с западными пластинками. Причем их цена быстро выросла с 5 до 20 рублей. В 1982–1983 годах спросом они пользовались у продвинутых меломанов, в число которых входили далеко не все свердловские рокеры. Они продолжали слушать «Led Zeppelin», «Yes», «Black Sabbath». Таким образом, песни Гребенщикова и Науменко не оказывали на уральских махров абсолютно никакого влияния. Мало того, по словам Ильи Кормильцева, для доказательства превосходства свердловского рока «появились псевдосоциологические подтяжки: «уральская конда», «здравый смысл», «среднелобая музыка», «антигерои» — и даже кто-то, сжимая гитару в руках, в перерывах между слушанием Питера Габриэля, кричал, что-он-де пролетарий».