Читаем История тела. Том 2: От Великой французской революции до Первой мировой войны полностью

Лесбийская любовь ко времени создания картины уже стала культурной категорией мужской фантазии в эротической литературе и живописи. Чтобы передать красоту этих слившихся в томных объятиях тел, Курбе прибегает к академической, гладкой и тщательно отделанной фактуре; впрочем, это не мешает ему, вопреки правилу «приятности взгляду», изобразить волосяной покров.

Эдуар Мане. Олимпия. 1863. Париж, Музей Орсе.

«Олимпия» довела конфликт между академическим и независимым искусством до высшей точки. Мане изображает жилистое, немного угловатое тело — белое, городское, современное, над которым возвышается реальное лицо. Современники Мане были шокированы «Олимпией», зрители на Парижском салоне глумились и смеялись над картиной.

Огюст Роден. Шагающий. 1877

Огюст Роден. Памятник Бальзаку. 1891

«Груша» — знаменитая карикатура на короля Луи–Филиппа. Работа Оноре Домье по рисунку Шарля Филипона. 1831. Филипон получил тюремный срок, но образ «груши» намертво прицепился к королю; появлялось множество подражаний этой карикатуре.

Анри–Бонавантюр Монье в роли Господина Прюдома. Фото Этьена Каржа. Ок. 1875. Париж, Музей Орсе.

Монье, и на бумаге, и в жизни постоянно изображавший Прюдома, типичного пожилого французского буржуа, фактически сросся со своим персонажем.

«Господин Майё вальсирует». Эстамп, Национальная библиотека Франции.

Уродливого карлика Майё часто изображали рядом с миловидными девушками, срисованными с модных картинок того времени, и его силуэт отчетливо противопоставлялся силуэту денди.

Оноре Домье. Робер Макер — акционер. 1838. Литография из цикла «Карикатурана». Плут Макер (справа) изображен в типичной самодовольной позе: торс выгнут, живот выпирает вперед.

«Изнуренное состояние тела, вызванное онанизмом или рукоблудием». Иллюстрация из английского трактата «Тайный собеседник» (1845).

Густав Климт. Лежащая полуобнаженная. Ок. 1913.

С середины XVIII века в многочисленных медицинских трактатах мастурбация описывается как опаснейшее занятие, истощающее организм; медицина изобретает себе собственный грех. Вместе с тем в начале XX века эта тема, все еще оставаясь запретной, находит совсем иное выражение в искусстве.

Эротические фотографии XIX века.

Готтентотка Саарти Бартман была привезена в Европу из Южной Африки в начале XIX века; ее называли «готтентотской венерой» и демонстрировали публике, как животное в зоопарке. Ее изображения, такие как эта иллюстрация 1815 года, пользовались популярностью; образ Саарти занимал многих провозвестников «научного расизма». В конце XIX века, когда над Европой маячил призрак «вырождения», европейцы по–новому смотрели на представителей неевропейских народов, ища в них уже не развлекающее уродство, а естественную мощь.


Разные отношения государства с насилием. Сверху: казнь Дамьена, последнего четвертованного преступника во Франции. За покушение на убийство Людовика XV в 1757 году его подвергли страшным показательным мучениям. Снизу: через 36 лет перед толпой народа был казнен Людовик XVI. Это событие запечатлено на гравюре Георга Зивекинга (1793).

Обвал в шахте. Иллюстрация из книги Альберта Боллса «Промышленная история Соединенных Штатов» (1878).

В XIX веке тело рабочего подвергается постоянной опасности. О технике безопасности только начинают задумываться; чаще всего ей пренебрегают: начальство — из опасения замедлить работу, рабочие — из ложной гордости.

Габриэль фон Макс. Дева Анна Катерина Эммерих в экстазе. 1885. Мюнхен, Новая Пинакотека.

В XIX веке о боли ведутся споры. В христианской традиции телесное страдание рассматривается как желанное испытание, стигматы — как признаки праведности или святости. Муки монахини–августинки Анны Катерины Эммерих (1774–1824) воспринимались после Революции как искупление грехов Церкви и всех верующих.

Ортопедический аппарат для формирования правильной осанки. 1858, Германия.

Акробаты из Милуоки (США). 1866.

Тела выдающихся спортсменов XIX века далеки от современных спортивных пропорций.

Слева: игрок в крикет Уильям Грейс в 1897 году. Свою последнюю игру он сыграл в 1908‑м, когда ему было 59 лет. Справа: карикатура на знаменитого жокея Фреда Арчера (1881). Арчер изнурял свое тело (вес жокея обычно мало отличался от веса ребенка), страдал от депрессии и покончил с собой в возрасте 29 лет.

Марафонский бег во время первых Олимпийских игр 1896 года.

Во второй половине XIX века спорт становится популярен среди женщин.

Слева направо: английская теннисистка Шарлотта Купер, олимпийская чемпионка 1900 года; Дора Райнхарт, одна из самых знаменитых американских велосипедисток 1890‑х; гольфиФтка на иллюстрации американского художника Харрисона Фишера, 1909.


УДК 30.85:611.9(4)

ББК 71.061.1

И90

И90 История тела: В 3 т. / Под редакцией Алена Корбена, Жан–Жака Куртина, Жоржа Вигарелло. Т. 2: От Великой французской революции до Первой мировой войны / Перевод с французского О. Аверьянова. — М.: Новое литературное обозрение, 2014. — 384 с.: ил. (Серия «Культура повседневности»)

ISBN 978–5-4448–0015–7 (т.2)

Перейти на страницу:

Все книги серии Культура повседневности

Unitas, или Краткая история туалета
Unitas, или Краткая история туалета

В книге петербургского литератора и историка Игоря Богданова рассказывается история туалета. Сам предмет уже давно не вызывает в обществе чувства стыда или неловкости, однако исследования этой темы в нашей стране, по существу, еще не было. Между тем история вопроса уходит корнями в глубокую древность, когда первобытный человек предпринимал попытки соорудить что-то вроде унитаза. Автор повествует о том, где и как в разные эпохи и в разных странах устраивались отхожие места, пока, наконец, в Англии не изобрели ватерклозет. С тех пор человек продолжает эксперименты с пространством и материалом, так что некоторые нынешние туалеты являют собою чудеса дизайнерского искусства. Читатель узнает о том, с какими трудностями сталкивались в известных обстоятельствах классики русской литературы, что стало с налаженной туалетной системой в России после 1917 года и какие надписи в туалетах попали в разряд вечных истин. Не забыта, разумеется, и история туалетной бумаги.

Игорь Алексеевич Богданов , Игорь Богданов

Культурология / Образование и наука
Париж в 1814-1848 годах. Повседневная жизнь
Париж в 1814-1848 годах. Повседневная жизнь

Париж первой половины XIX века был и похож, и не похож на современную столицу Франции. С одной стороны, это был город роскошных магазинов и блестящих витрин, с оживленным движением городского транспорта и даже «пробками» на улицах. С другой стороны, здесь по мостовой лились потоки грязи, а во дворах содержали коров, свиней и домашнюю птицу. Книга историка русско-французских культурных связей Веры Мильчиной – это подробное и увлекательное описание самых разных сторон парижской жизни в позапрошлом столетии. Как складывался день и год жителей Парижа в 1814–1848 годах? Как парижане торговали и как ходили за покупками? как ели в кафе и в ресторанах? как принимали ванну и как играли в карты? как развлекались и, по выражению русского мемуариста, «зевали по улицам»? как читали газеты и на чем ездили по городу? что смотрели в театрах и музеях? где учились и где молились? Ответы на эти и многие другие вопросы содержатся в книге, куда включены пространные фрагменты из записок русских путешественников и очерков французских бытописателей первой половины XIX века.

Вера Аркадьевна Мильчина

Публицистика / Культурология / История / Образование и наука / Документальное
Дым отечества, или Краткая история табакокурения
Дым отечества, или Краткая история табакокурения

Эта книга посвящена истории табака и курения в Петербурге — Ленинграде — Петрограде: от основания города до наших дней. Разумеется, приключения табака в России рассматриваются автором в контексте «общей истории» табака — мы узнаем о том, как европейцы впервые столкнулись с ним, как лечили им кашель и головную боль, как изгоняли из курильщиков дьявола и как табак выращивали вместе с фикусом. Автор воспроизводит историю табакокурения в мельчайших деталях, рассказывая о появлении первых табачных фабрик и о роли сигарет в советских фильмах, о том, как власть боролась с табаком и, напротив, поощряла курильщиков, о том, как в блокадном Ленинграде делали папиросы из опавших листьев и о том, как появилась культура табакерок… Попутно сообщается, почему императрица Екатерина II табак не курила, а нюхала, чем отличается «Ракета» от «Спорта», что такое «розовый табак» и деэротизированная папироса, откуда взялась махорка, чем хороши «нюхари», умеет ли табачник заговаривать зубы, когда в СССР появились сигареты с фильтром, почему Леонид Брежнев стрелял сигареты и даже где можно было найти табак в 1842 году.

Игорь Алексеевич Богданов

История / Образование и наука

Похожие книги

Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука