История царствования императора Александра I и России в его время. т.3. (1869)

11 (23) августа, Кутузов отправился из Петербурга в армію. Накануне отъезда, он слушал молебен в Казанском соборе, стоя на коленах, и возложил на себя образ Казанской Божіей Матери, поданный ему протоіереем Іоанном. На следующее утро, народ, собравшись на дворцовой набережной, у дома защитника Россіи, провожал его в путь, откуда суждено было возвратиться только бренным остаткам Кутузова, но его ожидали: слава предводителя русских войск в опасную для Россіи годину, благодарность современников и незабвенная память в потомстве. Переезд Кутузова от столицы до главной квартиры арміи имел вид торжественнаго шествія. Жители городов встречали его с хлебом и солью ; духовенство и окольные монастыри высылали ему иконы и напутствовали его благословеніями ; народ отпрягал лошадей и вез на себе экипаж стараго полководца; поселяне, оставляя спешныя работы, выходили на большую дорогу, где мчалась почтовая карета, которой малейшія приметы заранее известны были всякому; все торопились хотя мельком взглянуть на Кутузова, поклониться ему, поцеловать горячіе следы, оставленные колесами его экипажа; матери с грудными детьми бежали издалека и завидя его, высоко подымали младенцев своих, как-бы поручая ихъв защиту маститому старцу. Пріехав, утромъ

16-го (28-го), в Торжок, Кутузов націел тамъ

генерала Беннигсена, и предполагай назначить его своим начальником штаба, обънвпл ему Высочайшее повеленіе — возвратиться в армію. На следующій день, по прибытіи г. окрестности Гжатска, Кутузов был встречен жителями города, которые, остановив его карету, выпрягли лошадей и везли экинаж на себе, нить веі»ст, до приготовленной главнокомандующему квартиры. Здееь. найдя офицеров генеральнаго штаба, высланпых для обозренія позицій по московской дороге, Кутузов отправил их назад в армію, сказав: „Не нужно нам позади никаких позицій; мы и без того уже слишком далеко отступили." В тот-же день, около трех часов по полудни, он нріехал в ДаревоЗаймище, где тогда находилась главная квартира обеих армій, и где Барклай де-Толли и Багратіон хотели принять сраженіе. Кутузов, поздоровавшись с приготовлении м для него ночетным караулом, сказал, как-бы про себя, но довольно громко: „Ну, как можно отступать с такими молодцами!" За тем, пообедав на-скоро, он отправился в лагерь верхом, в сюртуке без эполет и в белой с красным околышем фуражке. с шарфом через плечо и с нагайкою на ремне через другое. Войска встретилн знакомаго вождя дружным ура! „Пріехал Кутузов бить Французов," говорили меж собою наши солдаты. Тогда-же во все концы Россіи быстро разнеслась весть, будтобы огромный орел воснарил над головою Кутузова и сонровождал его при объезде лагеря. Это событие, действительное или вымышленное, осталось в народных преданіях, как свидетельство надежд возбужденных!» Кутузовым (^|Ч

).

Русская армія, но присоединеніи к ней подкрепленій прибывших в Гжатск, под начальствомъ

Милорадовича, считала в рядах 111.(КН.) человек. Как у Наполеона, но имевшимся тогда у нас сведеніям, все еще оставалось до полутораста тысячі, человек, то Кутузов, хотя и одобрил ішзпцію выбранную Барклаем, изъявил решнмость принять на ней сраженіе и продолжал:» укреплять се. одпакоже, 19 (31), даль приказаніе — отступать. В донесеніи о том Государю, главнокомандующій .писал, что найдя позицію у Гжатска весьма'невыгодною и желая усилиться нисколькими полками, сформированными князем Лобановым-Гостовским и частью московскаго ополченія, решился отойти еще на один, или на два перехода ('''). Кутузов то г даже доносил о значительном числе солдат самовольно отлучившихся из арміи, но это ноказаніе было преувеличено (²⁰), и хотя мародёрство встречалось в русских войсках, однакоже несравненно в меньшей степени, нежели у Французов. Причиною такого зла в нашей арміи был недостаток в продовольствіи. Как все наши болыпіе склады находились в западных областях Пмперіи, то при отстунленіи от Смоленска, за непменіем магазинов, необходимо было прибегнуть ко всевозможным случайным средствам!»: войска наши фуражировали. собирали запасы под квнтанціи. косили овес, тогда еще стоявшій на корню, но всего этого было недостаточно для удовлетворенія нотцебностям арміи. Положеніе ненріятеля. вь г.оеннохозяйственном отношенін. было еще хуже. Войска наши, уходя вместе с яаітелями поджигавшими свои жилища, оставляли за собою пустыню, без всякнх средств. Французскіе обозі»! постоянно отставали от войск, который, будучи принуждены сходить далеко с дороги в стороны, для отьк-киванія занасов, утомлялись и изнуряли лошадей продолжительными фуражировками. Для печенія хлеба недоставало времени, и по тому вся пища французская солдата состояла в куске говядины и горсти муки, либо зерноваго хлеба, разваренной в воде без соли. Недостаток в хорошей воде, при я;арах до 20° в тени, (по Реомюру), был более чувствителен для непріятеля, нежели для наших войск, которыя обыкновенно располагались близ речек, остановив Французов там, где иногда вовсе не было воды, либо где она была дурнаго качества (²¹).