История царствования императора Александра I и России в его время. т.6

несен список приглашённый, лиц, и он исключил большую часть их, кои „по неравенству с прочими, не могли быть с ними в одном обществе"; таким образом у Ермолова, вместо сорока или пятидесяти гостей, было только пятнадцать. Как мусульмане Аліевой секты не должны употреблять пищи, приготовленной христіанами, то прислана^была в дом посла персидская прислуга, которая накладывала и подавала кушанья. Угощая нашего посла, Садр-Азам и другіе знатные Персіяне предлагали ему весьма ценные подарки; но Ермолов не принял их.

29 августа, русское посольство отправилось в обратный путь и 9 сентября прибыло в Таврис. Пріехав в дом каймакама, мурзы Бизюрка, Ермолов узнал, что служащій в войсках Аббасамирзы французскій офицер Мерше не дозволил музыкантам нашего посольства занять назначенную на одном дворе с ним квартиру, и даже осмелился ударить одного из них саблею. За этот наглый поступок, Мерше, по приказанію Ермолова, был взят под караул и наказан плетьми, после чего Ермолов написал Аббаеу-мирзе, что, по всей вероятности, подобный негодяй в службе его терпим не будет. На следующій день, русское посольство представлялось персидскому Наследнику; Персіяне, по всей вероятности, знавшіе о пріеме, сделанном Русским в Тегеране, уже не домогались о соблюдены введеннаго у них церемоніяла, и для Ермолова были приготовлены кресла. Русскій посол был приглашаем несколько раз к Аббас-мирзе, обедал у него и долго беседовал с ним о разных предметах, относящихся к политике Россіи и Берсіи ; а, между тем, вел переговоры с каймакамом. Определеніе времени для начертанія гра-

ниц между обеими державами было условлено без затрудненія; но когда дошло дело до возвращенія нам пленных и тех из наших беглых, которые сами того пожелают, и каймакам стал уверять, что таких нет, божась в том Алкораном, Ермолов разразился горькими упреками. „Неужели — сказал он — вы считаете возможным скрыть свои злодейскіе и подлые поступки с русскими пленными? Не удерживаете-ли вы насильственно тех, которые желают возвратиться? Не заключаете разве их в темницы? Не смейте сказать ни слова: сегодня один из таких несчастных бросился с крыши к стоящему у обоза русскому караулу; он в моих руках... Нас здесь двести человек, среди столицы Наследника и ваших войск; прибавьте к ним еще сто баталіонов, и я вас не более уважать буду. Предупредите вашего Наследника, что если во дворце, в числе его телохрани-< телей, узнаю русскаго солдата, то вырву его у вас, не смотря на присутствіе принца". Эта грозная речь не имЬла однакоже никаких последствій, и каймакам, с обычным ему вероломством, опасаясь, чтобы русскіе солдаты, узнав о предстоявшем отъезде Ермолова, не явились к нему, приказал их всех посадить под стражу, и даже нескольким из них набить на ноги колодки. Описывая коварные поступки Персіян, Ермолов сознавался, что в сношеніях с ними и сам не соблюдал правды. Призывая безпрестанно во свидетели истины своих слов великаго пророка, он, между прочим, уверял персидских вельмож, будтобы предки его были Татары, что ближайшіе из родных его сделались христианами весьма недавно, и что сам он— потомок Чингис-хана. „Нередко разсуждая с Персіянами о превратностях судьбы — говорить ЕрмО'

лов — я удивлял их замечаніем, что в той самой стране, где владычествовали мои предки, где все покорялось их страшному оружію, я нахожусь послом народп, победившаго моих предков, утверждающим мир и дружбу". Один и,? вельможей спросил у Ермолова, сохранил-ли он родословную 1

Решительный ответ посла, что она хранится у старшаго в пх фамиліи, утвердил в понятіях Персіян навсегда мнимое родство Ермолова с Чингис-ханом.

Откланявшись Аббас-мирзе. генерал Ермолов выехал из Тавриса, 20-го сентября. Едва лишь успел он миновать заставу, как англійскій поверенный в делах, со всеми своими офицерами, нагнав его, простился с ним самым пріятельским образом.

10 октября 1817 года, Ермолов возвратился в Тифлис. Еще не доезжая до русской границы, встретил он офицера, присланнаго к нему с донесеніем о смерти генерал-маіора Кутузова, командовавшаго войсками в Грузіи: „в нем потерял я— говорить Ермолов—вернаго друга, наилучшаго помощника по службе".... (¹⁰

).

Немедленно по возвращеніи в Тифлис, Р]рмолов составил соображеніе наивыгоднейіпей по возможности оборони Кавказской Линіи от горских набегов. Правый фланг Линіи был обезпечен несогласіем и взаимною враждою Закубанцев; обитавшіе страну против центра Линіи Кабардинцы, понеся страшныя потери от язвы, были безсильны. Напротив того, положеніе Леваго фланга внушало справедливыя опасенія; жившіе против него Чеченцы, подчиненные владычеству немногих господствовавших между ними фамилій, сохраняли единство в своих предпріятіях и производили весьма дерзкіе набеі^, которых успех поощрял к хищни-