История в зеленых листьях

Социализация предполагает получить в наследство от человечества не только знания, накапливаемые поколениями, но и тяжелый груз моделей поведения и сомнительных архетипов, намертво впечатавшихся в мозг… Сформировалось это так давно, на заре религий и философий, что мы утеряли изначальную связь между корнем этих взглядов и явлений, но бездумно продолжаем обычаи, вредя своим лицемерием остальным.

Мира не верила, что в человеке может проявиться то, что не привили ему в детстве, не запрещали или не учили любить. Она четко видела, что большинство привязанностей или отторжений неосознанные, пытаясь осознать хотя бы свои собственные и продолжить зароненное родителями развитие. Инвестиция в себя – а есть ли вообще какие-то другие настоящие инвестиции?

5

– Мужчин с детства учат, что любовь – не смысл, а средство. Поэтому они свободны – жертвуют собой лишь когда им самим этого хочется. Или, жертвуя, в конце поступают как Рогожин.

– Тут дело даже не в том, кто кого и как учит, а в повторяющихся закономерностях. Человек так редко задумывается над природой вещей, чаще же просто катится по протоптанной тропе.

– Мужчины и женщины любят друг друга, потому что они абсолютные загадки, на решение которых можно потратить жизнь, а можно сдаться и бросить все в поиске чего-то более понятного, – мелодично озвучила Варвара.

– Все люди друг для друга – полнейшие загадки в силу самой нашей самости, физической оторванности от других, как бы мы ни пытались создать коллективный разум.

– Другие люди и не обязаны подчиняться нашей логике. Да и своей тоже. Бывает – говорит человек долго и умно… А выходит из комнаты и тут же делает что-то противоположное собственным словам, даже не понимая этого разрыва.

– Меня всегда парализовало, что у людей были отношения до меня. Это до сих пор не укладывается в голове. Наверное, я до такой степени эгоистична, что не могу принять факта, что другие обладают сознанием и волей. Раньше меня влекла музыка их отношений… Но уже порядком наскучила. Цена за осведомленность – собственная энергия, которая так туго восполняется.

– Паталогическое одиночество существования – вот что страшно на самом деле. Все мы обманываем себя, что кому-то нужны – семье, любимым, друзьям… Но заточены каждый в своем личном аду, из которого никто вытащить не способен.

Обе замолчали с уже знакомым унынием, накатывающим на обеих при подобных выводах.

– Знаешь, раньше я мало что понимала. А теперь научилась смотреть на вещи с иной, более трансцендентной стороны. Все в человеческом социуме более-менее легко объясняется – предпосылки каких-то действий и особенно воззрений. Все так или иначе уже было, корни нашего поведения очень часто даже не в семье и детстве, а в тысячелетиях человеческой истории. Это очень печально.

– Почему?

– Потому что история эта не блещет человеколюбием.

– Но времена меняются. Посмотри на Скандинавию, – Варя приподняла брови в несогласном удивлении.

– Времена меняются медленнее, чем нам бы хотелось. Прогресс почему-то не останавливает грязи. А миллионы людей сделают все, лишь бы оставить сложившийся порядок вещей, потому что остальное предполагает какое-то напряжение, пересмотр взглядов, а, значит, умственную работу, которая страшит их, выбрасывает из зоны комфорта. Им лень. Они боятся думать и особенно показывать себя глупыми и беспомощными перед учителями, вот в чем правда. Что бы ни пытался сделать человек во имя свободы, это будет встречать препятствия и насмешки. Просто потому, что люди не могут вытерпеть развенчания намертво впечатанных стереотипов, ведь это пошатнет жизнь, заставит строить новые планы взамен устаканившихся… И особенно общество ненавидит, когда кто-то пытается скинуть с себя клише. Осознавшиеся люди опасны, скрыто они внушают зависть и восхищение, но, не выразившись в безвредной осознанности, это порождает выверты и агрессию у тех, кто понимает их величину, но не видит, откуда она исходит.

– Природа и социум – две составляющие личности.

– Это только так кажется. В личности должны быть вселенные, океаны. Мало быть хорошим специалистом или хорошим человеком, безмерно мало. Как часто, произнося бравые речи, мы все равно руководствуемся в итоге чем-то интуитивным, что наш же собственный разум отвергает…

– Чтобы понять, надо либо побывать в шкуре другого, либо постараться хорошо объяснить.

– Или просто послушать. Есть такая чудная вещь, как эмпатия. Я, например, физически не могу находится рядом с людьми, которые мне не нравятся. Начинаю ерзать и мечтать исчезнуть из помещения, – Мира улыбнулась собственным словам.

– Но это же пустые слова.

– Неправда. Даже если об этом не говорят, все хотят найти для себя идеальную пару. Это мечта, сидящая в нас со времен основания мира. Это древний миф о раздвоенности человеческой души.

– Грани между людьми иллюзорны. Единственная ощутимая – нежелание сближения.

– Между людьми пропасти…

– Ты пессимистична.

– А ты наивна. При том, что сама себя позиционируешь как закоренелого пессимиста.

Варя как-то странно посмотрела на Миру.

– Может, просто хочу такой казаться перед самой собой.