История вашего будущего

Как ни странно, но я бы назвал проблему, с которой обратилась эта молодая клиентка, довольно банальной. Посттравматическая аноргазмия и синдром тотального недоверия к мужчинам — это если выражаться научным языком. Если же по-простому, то проблема данной несчастной молодой женщины заключалась в том, что при всех её стараниях она никак не могла получить ту самую составляющую конкретного женского счастья, которое сексологи банально именуют оргазмом. Более того, она даже не знала, что это такое (к сожалению, довольно большой процент женщин знают о «Большом 0» —так А. Кинси именовал это явление — только по результатам банальной мастурбации...). И что ну очень интересно, так это то, что, более или менее точно определив критический инцидент, она так и не вспомнила, что же произошло с ней в 13 лет на том пикнике (увы, как оказалось, произошло банальное изнасилование). То есть помнила вроде даже факт, но как-то совсем отстранённо и смутно. Что при наличии аноргазмии признать положительным было довольно-таки трудно. Ибо это значило, что гнойник закрылся, но не вылечился. И он в любой момент мог прорваться наружу с бог знает какими последствиями. Настораживало и то, что именно на это, почти забытое, событие данная женщина указывала, как на источник психологического (не сексуального!) недоверия ко всем без исключения мужчинам.

Впрочем, все эти соображения пришли мне в голову не до, а, так сказать, в процессе работы. Потому что в реальности я просто построил Обобщённую Линию Жизни клиентки. Создал вместе с ней желаемый результат (целых два: полноценный оргазм и доверие к мужчинам). Проверил эффект (какое-то там замужество после довольно бурной эпопеи по реализации её женственности). Поставил на настоящее, напомнил ей о симптомах и попросил ощутить их Здесь-и-Теперь. А потом предложил очень медленно (спиною) двигаться в прошлое до тех пор, пока ощущение пустоты внизу живота и недоверия в груди (сенсорные репрезентации симптома) не исчезнут (вообще-то этого не надо было делать, так как с каждым симптомом нужно работать по отдельности, но я почему-то был уверен, что обе «ноги» её проблем растут из одного места...).

Поиск критического инцидента, как я лично предпочитаю называть «хронотоп» (время и место) психотравматического опыта, занял не более пяти минут (я вообще никак не могу взять в толк, как психоаналитики умудряются годами искать то, что само собой проявляется ну очень быстро). И, обозначив маркером на ОЛЖ данное «проклятое место», я посадил женщину на табурет как раз напротив него и начал не торопясь выяснять обстоятельства происшествия. Попросив (в качестве затравки) увидеть себя в нём после того, как всё произошло. А далее, не торопясь, как бы разматывая клубочек, но задом наперёд (это очень полезно для того, чтобы клиент не сорвался в неконтролируемый аффект), дополнить «картинку», превратив её в этакий идущий задом наперёд фильм.

Как и всегда выяснилось, что она — точнее, её бессознательное — помнит практически всё. А буде «задом напередний» рассказ как-то не давал вырваться эмоциям, довольно быстро рассказала, увы, банальную историю. Как вместе со своим другом (ещё не любовником) она была приглашена на пикник «с ночёвкой». Как её там подпоили (хотя и не напоили). А после затащили в палатку и стали насиловать. Как на её крики, стоны и мольбы о пощаде (в тот момент эта женщина была девственницей) прибежал этот её почти любимый... Но не только не бросился на помощь, а с каким-то жадным любопытством сначала наблюдал, как её насилуют, а потом и сам присоединился к насильникам в очереди... Но даже толком ничего не смог, так как, похоже, тоже был на редкость неопытным...

Дальнейшую работу с этим, выражаясь не очень удачным словом Р.Дилтса, импринтом (именно так он обозначил критические инциденты, в которых клиент не сам по себе получал психотравму — падал, врезался, описывался, — а её ему причиняли другие) пришлось строить сразу в трёх планах.