История веры и религиозных идей. Том 3. От Магомета до Реформации

Однако вспомним, что еще индийская «Ригведа» (см. § 81) трактовала Свет как эпифанию Разума и творческой энергии на всех космических уровнях. Гомология "божество — разум — свет — мужское семя" восходит к брахманам и упанишадам.[754] Явление божества, так же как и рождение или просветление «Спасителя» (Будды, Махавиры), сопровождается могучей вспышкой нетварного света. Согласно махаяне, Разум (Мысль) "есть Свет по самой своей природе". С другой стороны, известно, сколь значительное место занимает Свет в иранской теологии (см. § 215). Таким образом, можно предположить, что весьма актуальное для ламаизма отождествление Разума (sems) со Светом восходит к индийской и, опосредованно, к иранской религиозным традициям. Имеет смысл, однако, проследить процесс ассимиляции ламаизмом и развития в рамках тибетской теологии добуддийского мифа о роли Света в происхождении человека.

Согласно древнему преданию, Белый Луч породил яйцо, из которого вышел первый человек. По другой версии, первопредок, родившийся из пустоты, сам распространял сияние. Наконец, существует вариант мифа, объясняющий, каким образом прежний, светоносный, человек деградировал до нынешнего состояния. Изначально люди были бесполыми и не знали сексуального влечения; исполненные внутреннего света, они лучились. В ту пору не существовало ни Солнца, ни Луны. Когда в людях проснулся сексуальный инстинкт, у них возникли половые органы, после чего на небе появились Солнце и Луна. Сначала люди размножались следующим образом: из мужского тела исходил луч света и оплодотворял женщину, проникнув к ней в матку. Половой инстинкт удовлетворялся исключительно посредством зрения. Однако в результате деградации людям уже потребовалось осязать друг друга, а впоследствии и совершать половой акт.[755]

Во всех вариантах мифа свет и сексуальность предстают антагонистическими началами: одно подавляет другое. Здесь стоит напомнить, что мужское семя содержит (или точнее, "аккумулирует") свет. Как мы уже знаем, представление о единосущности божественного разума, света и мужского семени, безусловно, восходит к индо-иранским корням. Однако особая актуальность Света для тибетской мифологии (вервие му и т. д.) доказывает автохтонное происхождение данного антропогонического мотива. Это, впрочем, не исключает того, что миф испытал влияние иноземных традиций, в том числе манихейской.

Действительно, согласно учению манихеев, Первопредок, порожденный пятью свечениями, был убит и пожран демонами тьмы. С тех пор человек, творение демонов, остается носителем «пятисветия», преимущественно сконцентрированного в мужском семени (см. § 233). Индо-тибетская традиция привлекает учение о пятеричном свете для интерпретации ритуального соития (maithund), символизирующего божественные «игры», поскольку оно избегает семяизвержения (§ 334). В комментариях к "Guhyasamaja Tantra" Чандракирти и Цзонхава подчеркивают, что пара, совершающая во время обряда maithuna

мистическое соитие, достигает состояния сознания, подобного нирване. У мужчины оно именуется "Мыслью о Пробуждении" (bodhichita) и уподобляется — можно даже сказать, что оно тождественно — капле (bindu), стекающей с его макушки и вспыхивающей в половом члене пятью свечениями. Чандракирти предписывает: "В продолжение соития следует представить половой член (vajra)

и женскую матку (padma) исполненными пятеричного света". Тибетское учение о «пятисветии», безусловно, восприняло манихейское влияние.[756] При этом нельзя категорически утверждать, что отказ от семяизвержения, перекликающийся со свойственной манихейству боязнью деторождения, — также результат заимствования.

Когда умирает праведник или йогин, «душа» исходит из его темени в виде луча света и уходит ввысь сквозь "Небесный Дымоход".[757]

Простым смертным ламы вскрывали череп, таким образом помогая их душе освободиться. Во время агонии лама начинает читать умирающему "Bardo Tho'dol" ("Тибетскую книгу мертвых") и продолжает чтение в течение нескольких дней после его кончины. Лама предупреждает человека, что он будет внезапно разбужен ослепительным Светом — это он встретится со своим истинным Я, которое есть одновременно и высшая реальность. Книга увещевает: "Не пугайся, не приходи в ужас; это блеск твоего собственного Сознания". Точно так же она призывает не бояться раскатов грома и других угрожающих явлений ("они не могут тебе повредить. Ничто тебя не погубит. Знай, что это лишь порождения твоего сознания. Помни, что все угрозы — следствие промежуточного состояния (bardo)"[758]). Однако отягощенный своей кармой усопший не способен последовать советам книги. Хотя перед ним одно за другим возникают чистые свечения, обещающие Освобождение, слияние с Буддой, покойник привязан к «нечистым» свечениям, сулящим обретение формы, т. е. возвращение на землю.[759]