История Византии

5 ноября 812 г. Месембрия пала. Михаил теперь попросту был вынужден вновь идти против Крума. На протяжении зимы василевс собирал войска со всех уголков империи, а в мае 813 г. выступил в поход. В следующем месяце на поле вблизи городка Версиникия, находящегося в окрестностях Адрианополя, армии встали друг против друга, а 22 июня Иоанн Аплак, имперский командир македонцев на левом фланге, двинул своих людей в атаку. Болгары в смятении отступили, и в течение какого-то времени ситуация выглядела так, словно византийцы выиграли сражение, толком и не начав его. Но потом произошла удивительная вещь: анатолийские отряды на правом фланге, которыми командовал армянский военачальник Лев, неожиданно покинули поле боя. Сначала, как повествуют хронисты, Крум не мог поверить собственным глазам, но потом со своим отрядом набросился на македонцев и учинил настоящую резню.

Теперь между болгарами и Константинополем не было преграды. 17 июля они разбили лагерь под самыми стенами города. Однако к этому времени Михаил Рангаве уже не был императором. Вновь оставшись совершенно невредимым во время битвы, он помчался назад, в Константинополь, и сообщил патриарху о намерении отречься. Михаил, императрица и пятеро их детей нашли себе прибежище в одной из церквей, где находились до тех пор, пока не получили гарантии безопасности. Им были сохранены жизни, однако мальчиков кастрировали, чтобы предотвратить их притязания на власть, а жену Михаила Прокопию и дочерей заточили в монастырях. Сам Михаил, взяв монашеское имя Афанасий, удалился в монастырь на одном из островов в Мраморном море, где умер в 845 г., а армянский полководец Лев, виновник поражения в битве византийских войск при Версиникии, въехал в Константинополь через Золотые ворота и с триумфом вступил в императорский дворец.

Что же в действительности произошло в том злосчастном сражении императора Михаила с болгарским ханом? Единственное разумное объяснение — предательство. Видимая трусость анатолийцев, по-видимому, была симуляцией — дабы вызвать затем настоящую панику в византийском войске. Что касается командира анатолийцев, то он, не покинув поле боя, спас свою личную репутацию и заработал себе корону. А сам Крум? Болгары неизменно избегали тщательно подготовленных сражений на открытой равнине; почему же их хитрый хан неожиданно отбросил апробированную тактику и выстроил свои полки перед значительно превосходящей их по силе армией? А когда анатолийцы бросились бежать, было ли именно изумление причиной его ступора, который позволил им скрыться из виду, прежде чем Крум приступил к резне храбрых македонцев?

Болгарский хан мог теперь окинуть взглядом шесть предшествующих лет, ознаменовавшихся серьезными достижениями. Он был ответствен за смерть двух ромейских императоров; он наголову разгромил две имперские армии. Однако сейчас Крум вряд ли рассчитывал на военный успех: он знал, что стены Константинополя взять приступом невозможно. Поэтому — в отсутствие какой-либо реакции из осажденного города — хан потребовал в качестве платы за снятие осады огромное количество золота, сундуки, полные роскошных одежд, и самых красивых византийских девушек.

Лев в ответ предложил встречу — в том месте, где северная оконечность стен нисходит к Золотому Рогу. Он прибудет туда по воде, Крум — по суше; оба должны быть без оружия, как и их свита.

Хан принял предложение и приехал в назначенное место. К нему присоединились император и его придворный чиновник по имени Гексабулий. Переговоры шли гладко, и вдруг Гексабулий сделал некий странный жест. Крум, осознав, что это условный сигнал, вскочил на коня — и как раз вовремя: трое вооруженных людей выскочили из потаенного места. Когда Крум уже уносился на коне, он был легко ранен дротиками, что лишь раззадорило его ярость, вызванную таким предательским поведением.

Его месть последовала на следующий день. Болгары не имели возможности проникнуть за городские стены, но окрестности Константинополя за Золотым Рогом — со всеми церквями, дворцами и монастырями — были истреблены огромным пожаром. Всех, кто не погиб в огне, безжалостно убили. Вдоль дороги, ведущей на запад, по которой выехал направившийся домой Крум, вся местность подверглась подобной же участи. Загородный дворец в Евдоме[40] сровняли с землей, Силимврию[41] превратили в горсть пепла. Уничтожались целые семьи — мужчины предавались мечу, женщины и дети увозились в рабство. Затем Крум повернул на север, к Адрианополю. Его брат уже на протяжении нескольких недель осаждал город, продовольствие у его жителей заканчивалось, и прибытие хана с основными силами болгарской армии совершенно подорвало боевой дух горожан.

Все 10 000 адрианопольцев были увезены за Дунай, где многие, включая архиепископа, приняли мученическую смерть.