История Византийских императоров. От Константина Великого до Анастасия I. Том1

Затем соборное письмо ушло непосредственно св. Льву, и оно также было наполнено всяческих, самых пафосных, выражений и заверений в уважении авторитета Рима. В заключение письма Отцы просили папу утвердить правила о преимуществах Константинополя, поскольку они были приняты для благочиния и укрепления церковных постановлений, а не для умаления его чести. Озабоченные тем, насколько ревниво апостолик относился к первенству чести своей кафедры, Отцы тут же добавили фразу, максимально возможно демонстрирующую различие между Константинополем и «Древним Римом», конечно, не в пользу первого. «Мы были убеждены, — пишут они, — что, обладая апостольским лучом, вы по обычной попечительности часто простирали его и на церковь Константинопольскую, потому что преподание собственных благ ближним происходит без зависти»

[816].

Выражаясь современным языком, Отцы разъясняли, что Константинополь наделен преимуществом чести не для конкуренциис Римом, которому принадлежит безусловное первенство в Кафолической Церкви. Более того, соглашаясь на второе место Константинополя в Кафолической Церкви, Рим, по их мнению, тем самым ещё более возвеличивается. Далее Отцы напрямую отмечают, что отказ от 28-го канона нарушает определение Второго Вселенского Собора и отменяет старую практику столичного епископа хиротонисать архипастырей Ассии, Понта и Фракии. Увы, папа был холоден. Время шло, ответа от папы не поступало. Не получив папского утверждения, 7 февраля 452 г. св. Маркиан утвердил постановления Халкидонского Собора своим законом без каких-либо изъятий.

Настало время что-то делать и папе. В своём послании 453 г. к епископам, бывшим на Соборе, св. Лев Великий отметил, что всем сердцем принял утверждение веры в Халкидоне, за исключением нововведений, прямо не назвав их. «Я напомню вашей святости о наблюдении, чтобы права церквей пребывали так, как они определены теми богодухновенными 318-ю Отцами

(то есть Никейским Собором. — А.В.) . Пусть бесчестное домогательство не желает ничего чужого, и пусть никто не ищет себе прибытка через лишение другого. Ибо, сколько бы суетное возвышение ни устраивало себя на вынужденном согласии и не считало нужным укреплять свои желания именем Соборов, — всё будет слабо и ничтожно, что несогласно с канонами упомянутых Отцов. Апостольский престол благоговейно пользуется их правилами, и я, при помощи Господа нашего, пребываю стражем как кафолической веры, так и отеческих преданий»

[817].

Как видно, понтифик не только сослался на неверные события — якобы имевшее место принуждение епископов признать 28-й канон Собора, но вообще «забыл» о Втором Вселенском Соборе с его 3-м правилом и об императоре, назвав себя стражем веры и Предания. Более того, в своём послании к Максиму Антиохийскому св. Лев делает вид, что та иерархия церквей, которая сложилась во времена Никеи (Рим, Александрия, Антиохия), действенна и до настоящего времени. Поэтому он обращается к Максиму с напоминанием о том, что тот главенствует на 3-м престоле, и потому обязан остерегаться еретических заблуждений и сопротивляться своей властью всем новшествам. Правда, здесь нужно было как-то оправдать Александрию, что не составило труда для мощного интеллекта папы: «Хотя заслуги предстоятелей иногда бывают различны

, — замечает он, — однако права престолов остаются; хотя завистники при случае могут производить в них некоторое замешательство, однако они не могут уменьшить достоинство их» [818]. То есть папа решил вновь заговорить об Александрийской кафедре как второй в Кафолической Церкви, протянув руку помощи её новому предстоятелю. Однако это было совсем неверно тактически и не учитывало хотя бы то простое обстоятельство, что новый архиерей Египта, принявший Халкидон и хиротонисанный после Диоскора, мог держаться на своём престоле, только опираясь на силу и власть царя. А тот, конечно, не собирался денонсировать свою подпись под канонами Четвёртого Вселенского Собора, включая 28-е правило.