История Византийских императоров. От Константина Великого до Анастасия I

Анфимий, отличавшийся громадным богатством и твёрдостью характера истинного воина, сумел быстро поднять авторитет царской власти в Италии. Он сошёлся с галльской знатью, тоскующей по старым римским временам, и сумел добиться симпатий со стороны германских вождей Испании и Галлии. Он же выступил инициатором грандиозной военной экспедиции против вандалов, аналога которой в истории Рима, по-видимому, ещё не было. Объединение усилий двух частей единой Империи, как в прежние времена, позволило римлянам создать серьёзную угрозу владычеству варваров.

За счёт личных средств Анфимия и невероятных усилий государственной казны был снаряжён огромный флот в размере 1113 судов и собрана многочисленная армия. Достаточно сказать, что общая сумма расходов на эту экспедицию исчислялась в размере 65 тыс. фунтов золота и 700 тыс. фунтов серебра. Главнокомандующим объединёнными армиями был назначен Василиск, брат царицы Верины, имевший огромный боевой опыт военных действий в битвах с готами и гуннами, командующий имперскими войсками во Фракии. План кампании предполагал, что флот Василиска отрежет все морские коммуникации Гейнзериха и обеспечит римское господство на побережье. В это время сухопутная армия во главе с Ираклием, уроженцем Эдессы, высадится в Триполисе и создаст условия для наступления основной массы войск под командованием Василиска. Одновременно с этим Марцеллин обязался овладеть Сардинией, после чего его войска должны были отправиться на юг, чтобы окончательно сломить сопротивление вандалов.

Что и говорить — с военной точки зрения замысел был великолепен. К несчастью, действительность оказалась гораздо прозаичнее этих грандиозных планов. Как утверждают многие летописи, и у нас нет оснований для опровержения этого мнения, Аспар совсем не желал этой войны по многим причинам. Он понимал, что победа в ней поднимет престиж императора св. Льва, которого он до сих пор считал своим ставленником

, то есть не самостоятельной фигурой; и, конечно, не собирался усиливать его политический статус. Кроме того, как и Гейнзерих, Аспар был арианином и в глубине души сочувствовал вандалам. Не имея шансов предотвратить экспедицию — его жаркие дебаты с царём, в ходе которых он пытался отговорить государя от этой войны, — не дали положительного результата. Поэтому гот задумал свой план, в конечном итоге увенчавшийся успехом. Пока Ираклий громил варваров на пути своего следования, Аспар подкупил Василиска, пообещав ему императорскую диадему, и тот, прельщённый такой перспективой, предал царя и всех римлян

[862].

Вместо того, чтобы с налёту взять Карфаген и другие, практически незащищённые города (вандалы срыли все крепостные укрепления, опасаясь восстания местных жителей), Василиск дал Гейнзериху 5 дней перемирия, якобы для подготовки проекта мирного договора. Уже этот шаг являлся прямым отступлением от заранее разработанного плана: разве император начинал эту войну только для того, чтобы вынудить у вандала мирный договор, который мог быть нарушен варваром в любой момент? Но в тот момент времени никто из римлян ещё не почувствовал грозившей им опасности.

Конечно, хитрый вандал использовал эти дни для других целей. Получив в руки тактическую инициативу, так благосклонно подаренную ему Василиском, он блестяще использовал все выпавшие на его долю шансы для спасения. Поняв, что в сухопутном бою римлян не одолеть, он наполнил несколько кораблей горючими веществами и, когда подул благоприятный ветер, неожиданно для противника пустил их на вражеский флот.

В стане римлян началась страшная паника, моряки пытались отвести суда на глубину, но их скопилось множество, и они мешали друг другу. А тем временем вандалы напали на остальные суда и отряды римских войск. Солдаты десанта храбро отбивались в своём лагере, но и там Гейнзерих умудрился произвести пожар, смешавший римские ряды. Ситуация усугубилась тем, что в самом начале сражения Василиск предательски покинул войска и уплыл в Сицилию на быстроходном судне. В результате войска остались без единого руководства, что ещё более усилило панику. Но в римлянах ещё обитал воинский дух и высокое чувство чести и достоинства. Их военачальники, храбрецы из храбрецов, отбивались и гибли от огня или меча, но не сдавались врагу. Сохранился рассказ об одном из них — ипостратигоне Иоанне, которому давал гарантии сохранить жизнь сын Гейнзериха Генцон. Однако Иоанн сражался до конца, а затем бросился в море, крикнув в лицо врагу: «Никогда Иоанн не будет в руках псов!»[863]. К несчастью, погибли и остальные талантливые командиры.