История войны и владычества русских на Кавказе. Новые главнокомандующие на Кавказе после смерти князя Цицианова. Приготовления Персии и Турции к откр

Сурхаю было трудно исполнить требование маркиза Паулуччи потому, во-первых, что он лгал, говоря, что Ших-Али-хан находится в его руках, а во-вторых – покориться и подписать трактат было не в характере хана Казикумухского, не признававшего над собой ничьей власти, кроме собственного произвола. Он счел лучшим не отвечать на письмо, и тогда маркиз Паулуччи отправил в Кюри правителя своей канцелярии, коллежского советника Могилевского, с тем чтобы он вместе с генералом Хатунцевым заключили письменное условие с Аслан-беком и вверили ему управление всей Кюринской областью, кроме крепости Кюри, – долженствующей состоять в непосредственном ведомстве российского коменданта и гарнизона».

Соображаясь с местными условиями и бытом населения, Могилевскому поручено было обязать Аслан-бека вносить казенные подати и повинности по примеру того, как обложены жители Кубинской и Бакинской провинций; привести его к присяге на верность, заставить к каждому пункту условий приложить свою печать, взять в аманаты или сына его, или ближайшего родственника, с двумя детьми почетнейших старшин, и отправить их на жительство в г. Кубу.

Избирая Аслан-хана правителем, маркиз Паулуччи находил в этом лучший исход для спокойствия этой части края. «Если бы новопокоренная Кюринская область, – доносил он, – вдавшаяся в самый Дагестан, обращена была в одну из провинций российских на основании нашего порядка, то для охранения целости ее неотменно во всякое время должно было бы иметь в ней сильную часть здешних войск для удержания в пределах послушания самого народа и для обуздания хищных ее соседей, чего, однако же, невозможно теперь никоим образом исполнить по военным обстоятельствам нашим с важнейшими неприятелями Грузии – персиянами и турками. Во-вторых, дикость нравов сих народов, могущих нескоро умягчиться, и врожденная привязанность к прежнему ханскому правлению, также их обыкновения, кои они почитают законом, весьма отдаленные от порядка нашего правления, всегда служили поводом к многократным замешательствам, беспокойству и охлаждению к нам сих народов.

Между тем как через представление сей провинции в управление хану, непосредственно от Российской империи зависящему, который, зная свойство и образ народных мыслей, может гораздо удобнее действовать на их умы по направлению здешнего правительства, конечно, вышеупомянутые неудобства легче могут быть отклонены, ибо Аслан-хан, получивши от щедрот его императорского величества сие богатое владение, должен будет для собственной своей пользы пещись об удержании своих границ, о благосостоянии народа и о сохранений между оным спокойствия, обходясь одним небольшим гарнизоном, поставленным в крепости для защиты оной и в необходимости для поддержания его самого – следственно, сим способом, кроме значительных выгод от приумножения казенных доходов, удалена еще может быть необходимость содержать в Кюринской провинции знатную часть наших войск, кои нужны для действия против главнейших неприятелей, и избегается вредное развлечение здешних сил; равным образом и самый народ, довольный правлением, к коему он привык, останется привязанным к своим жилищам и к местам, сохраняющим гробы их предков»[540]

.

Как ни убедительны доводы главнокомандующего, но образование нового ханства нельзя признать полезным для края. Аслан-бек был прежде всего азиятец, и, следовательно, человек двуличный и коварный. Он перешел на сторону России, потому что спасал свою голову и видел прямую свою выгоду; на преданность его трудно было положиться, и его вассальные отношения не могли быть прочны. Тем не менее недостаток войск был причиной того, что Аслан-бек был назначен правителем Кюринской области. Он обязался вносить в казну ежегодно 3000 червонцев и 3000 четвертей хлеба для продовольствия войск, дать в аманаты старшего сына и сыновей двух почетнейших старшин и предоставить Кюринскую крепость «в единственное распоряжение и власть российскому гарнизону». За это Аслан-хану пожалован чин полковника, знаки инвеституры, дарована высочайшая грамота, утверждавшая его законным владельцем потомственно по старшинству колена, и, наконец, ему предоставлен суд, расправа и все доходы с Кюринского владения.

Извещая Сурхая о назначении Аслан-бека правителем Кюринской области, маркиз Паулуччи писал ему: