История врачевания. От заговоров до киберножа

Вирус оспы оставил животных в покое и «переключился» на людей 16 000 или 68 000 лет назад. Естественно, появление нового вируса ещё не означало начала эпидемий. Для их развития должно было сформироваться большое сообщество, которое может постоянно обеспечивать вирусу новых хозяев (учитывая высокую смертность, оспа могла успешно циркулировать только в эру появления древних государств). По мере развития человека, он образовывал всё большие сообщества, чтобы избежать опасности от голода и диких зверей, и в какой-то момент начали строить города и селиться в них. В городах с их плотностью населения и гигиеническими проблемами человека ждал мор, великий опустошитель. Эпидемии не раз и не два меняли политическую карту мира.

Первое достоверное описание оспы встречается в китайских источниках, датированных IV веком н. э. В VI веке она поразила Японию, где погубила более 30 % населения. В X веке знаменитый персидский медик Абу Бакр Мухамад ибн Закария ар-Рази, которого в Европе знали как Разеса, оставил классическое описание этой болезни. Латинское название Variola появилось в V веке н. э.: епископ Маркус из Авицента, живший недалеко от Лозанны, этим словом обозначил болезнь с сильной лихорадкой и сыпью из гнойничков, которые в конце концов покрываются струпьями и отпадают.

В Новый Свет вирус завезли испанские колонизаторы, и он быстро сократил никогда не знавшее его местное население

К XVI–XVII векам оспа распространилась по миру: ею болели в Азии, Африке, Европе и даже Америке. В Новый Свет вирус завезли испанские колонизаторы, и вполне возможно, что он довольно быстро сократил никогда не знавшее его местное население. Потери среди коренных американцев оценить крайне сложно: по одним данным всего за полгода от оспы погибла половина населения Мексики, другие исследователи оценивают потери в размере 8,5 млн человек в течение 10 лет. Не было оспы лишь в Австралии, но до 1789 года.

Во время эпидемий оспы богатые люди заказывали услугу: им приносили высушенные корочки и частички гноя из папул больных, делали на коже надрез и вносили туда эту заразу. После этого человек заболевал в легкой форме. Это была вариоляция. И если натуральная оспа убивала от 30 до 70 % заболевших, то после вариоляции погибало всего 2 %.

Давно было замечено, что переболевшие оспой повторно ею не заболевали, поэтому появилась идея прививать болезнь с помощью вариоляций. Считается, что первые вариоляции появились в VIII веке н. э. в Индии и в X веке в Китае. Вполне возможно, что их практиковали северные славяне и скандинавы.

В Европе об оспенных прививках не знали вплоть до XVIII века. В Старый Свет вариоляции «привезла» жена английского посла леди Мэри Монтегю, которая узнала о них во время поездки в Турцию в 1716–1718 годах, и первой из европейцев привила своих детей.

Одним из первых известных случаев вариоляции коровьей оспой для предотвращения натуральной, был «опыт» британского фермера Бенджамина Джести. В 1774 году он привил своих детей и жену. Соседи были возмущены: у миссис Джести поднялась температура, у детей появились воспалённые участки, зато никто из них (в отличие от соседей) не заболел.

Императрица Екатерина II себе и сыну Павлу провела именно вариоляцию. В 1768 году ей было всего 39 лет. Ни смерть, ни уродливые шрамы в её планы не входили. Потеря сына и близких — тем более. Но главное — Екатерина была монархом не обычным, а просвещённым. И, действительно, умела, как она выразилась, «изучать предмет». К тому времени тревога при дворе почти дошла до отметки «паника»: в конце мая, накануне своей свадьбы, от оспы скончалась молодая графиня Шереметьева, жених которой был наставником юного цесаревича Павла. Во дворец привели больного натуральной оспой мальчика и внесли в ранки императрицы и наследника содержимое пузырьков с его кожи. На пятый день Екатерина почувствовала недомогание и сразу уединилась. Дальнейшая история её болезни скрупулёзно зафиксирована Димсдейлом: «Жар, озноб, жжение в горле, набухшие подчелюстные железы, появление первых оспин, которые лопаются, темнеют, исчезают. Полоскания смородиновым морсом. Глауберова соль от постоянной головной боли. Тревога. Отсутствие аппетита. Лёгкая пища. Обильное питье. Снова жар…» И наконец — долгожданное выздоровление, о котором торжественно сообщили народу 29 октября 1768 года. От оспы был привит и наследник престола. Болезнь он перенёс легко. Доктора императрица одарила по-царски: баронский титул, 500-фунтовая ежегодная пенсия (огромная сумма), звание лейб-медика и чин действительного статского советника. Он приехал в Россию ещё раз через 13 лет — чтобы привить теперь уже внуков императрицы.