История всемирной литературы Т.1

перестав объяснять болезни вмешательством божества, она устанавливала зависимость человека от мира природы и искала естественных причин его здоровья и заболеваний. Человеческий организм стал рассматриваться как микрокосмос, устроенный по аналогии с макрокосмосом природы, его здоровье — как равновесие «первоэлементов» (соков — крови, слизи, желчи и черной желчи) внутри него, болезнь — как нарушение равновесия и преобладание одного из элементов. Человеческое тело начали осмысливать как часть природы и причину недугов стали видеть в климате, полагая условием здоровья организма его равновесие с окружающей географической средой. В любопытном трактате гиппократова корпуса «О воздухе, водах и местностях» обобщены наблюдения над многими народами и впервые сделана попытка установить причинную связь между характером народа и географией местности. Анализ причин делал возможным предвидение хода болезни и ее лечения.

Значение гиппократовского метода выходило далеко за рамки чисто медицинской практики. Этот первый опыт рационалистического осмысления человека оказал огромное влияние на выработку новых методов в историографии и философии V—IV вв.

АТТИЧЕСКАЯ ПРОЗА V В. ДО Н Э.

Аттическая проза утратила многие черты своей предшественницы. Интерес к диковинному — к этнографии, географии, далекому прошлому — сменился интересом к настоящему моменту, к актуальной жизни полиса. С легендарных героев истории основное внимание сместилось на обычного человека, современника; с грандиозной исторической эпопеи, раскрывающей непреложный закон божественного возмездия, на драматические конфликты политической борьбы полисов с ее столкновением человеческих страстей и материальных факторов. Аттическая проза выработала новую концепцию человека. Изменились ее жанры: на первое место выступило ораторское искусство, повествовательная литература во многом подчинилась его влиянию. Философская проза перешла от сентенций и афоризмов к новым формам диалога и трактата. Формирование литературной прозы на аттическом диалекте определялось двумя факторами: проблематикой, рождаемой жизнью полиса, и новой словесной техникой, разработанной софистами. Система ее жанров и изобразительных средств развивалась в прямой связи с рационалистическими течениями века, и два периода в истории аттической прозы — начальный и зрелый — могут быть названы периодами влияния софистики (V в.) и школ Исократа и Платона (IV в.).

Наши сведения о первых «наставниках мудрости» отрывочны и неполны. Большая часть того, что они писали, сохранилась в виде кратких фрагментов. Самыми знаменитыми софистами V в. были Протагор из фракийских Абдер, Продик с острова Кеоса, Гиппий из Элиды и Горгий из сицилийских Леонтин. Они не составляли корпорации, учили независимо друг от друга и часто расходились во мнениях. Их объединяла, однако, общая профессиональная задача — по-новому воспитать человека, сделать его способным к участию в политической жизни. Если греческая наука VI в. разрушила эпическую картину космоса, то педагогика софистов нанесла не меньший урон эпическому представлению о человеке, отказавшись от аристократического понимания человеческого достоинства и доблести (arete) как природного и божественного дара, заменив его новым пониманием «доблести», достигаемой воспитанием, обучением, шлифовкой человеческой природы. Софисты напоминали рапсодов тем, что так же, как рапсоды, разъезжали по городам, очаровывали публику своими чтениями и учеников своих заставляли заучивать наизусть целые речи. Но то отношение к миру, человеку и словесному творчеству, которое софисты несли слушателям, опиралось не на эпос, а на знакомый уже Гераклиту релятивистский принцип: «О каждой вещи можно высказать два противоположных мнения». Отталкиваясь от него, софисты отказывались как от искания неизменной научной истины, так и от слепой веры религиозным авторитетам и направляли все свои усилия на то, чтобы научить человека пользоваться этим свойством амбивалентности суждения. Областью своих исследований они делали не объективную истину факта, а субъективную правильность мнений и для этого предлагали новые критерии ценности. Близкий к ионийским материалистам Протагор таким критерием считал чувственный опыт человека. Его знаменитое изречение гласило: «Человек есть мера всех вещей, существующих — в том, что они существуют, несуществующих — в том, что они не существуют». В отличие от него сицилиец Горгий настаивал, что не существует никаких внешних мерок в оценке человеческого поведения, кроме выгоды данного момента. Софистика опрокидывала привычное для грека представление о законе и традиции как о чем-то священном и неизменном и вводила новую концепцию человека, рассматривая в нем природу (physis) как постоянное, неизменное начало, а обычаи, привычки (nomos) — как изменчивую условность.