История всемирной литературы Т.1

Наглядность как изобразительный принцип композиции рождает у Платона богатство образных выражений, включение сравнений и аналогий в структуру общего целого, что приводит к игре сложными символами и мифами в поздних диалогах, где диалогическое столкновение мнений уступает место монологическому раскрытию собственно платоновской философии.

Традиции сократического диалога продолжают жить в последующей литературе эллинизма — в таких ее жанрах, как диатриба и мениппова сатира, где бытописательный и юмористический элементы становятся преобладающими.

В политической философии Платона сделана попытка решить многовековой спор поэзии и философии. В его модели идеального государства поэзия получила свою строго определенную функцию, не совпадавшую с философией и не противоречившую ей. Источником поэзии и всякого творчества вообще признается здесь по общей традиции, восходящей к Гомеру, не знание, не умение, а божественный экстаз, вдохновение, интуиция. Поэзия для Платона лишена познавательного или нравственного значения: ремесленник и мастер больше поэта сведущ в том, о чем он говорит, и философ лучше поэта знает, в чем состоит благо, красота, истина, поэтому поэты часто лгут и говорят глупости. Но у поэзии иная роль: она передает божественное вдохновение своим слушателям, она формирует и лепит их души, и психологическая сила ее эффекта зависит не от того, о чем она говорит, а от степени «одержимости Музами».

В трактовку процесса художественного творчества и эстетического восприятия Платон ввел понятие подражания (mimesis), заимствуя его из терминологии актерской игры, где оно толковалось как «воспроизведение характера». У Платона «подражание» приобретает более широкий смысл: оно означает и прямую речь действующих лиц в поэзии, и усвоение зрителем и слушателем того, что он видит и слышит, и воспроизведение характера в музыке и танце, и рисунок художника. Оно становится у него основой классификации разных видов поэзии и искусства. Поэзию Платон делит на чисто подражательную (драму), смешанную (эпос) и неподражательную (лирику); искусства — на предметные (земледелие) и подражательные (живопись). Платон не относит поэзию к искусствам (techne), однако уже вводит общий признак, их объединяющий. Поэзия и подражательные искусства приобретают, таким образом, особую психологическую функцию, отличную от практического значения и производства материальных предметов.

Связывая поэзию («мусическое искусство» — пение, сопровождавшееся музыкальным аккомпанементом) с человеческим подсознанием, Платон признавал ее необходимость человеку и ее роль в формировании нравственных качеств личности. В «Законах» (653d — 654a) он писал о проявляющемся уже в детстве чувстве гармонии и ритма как о врожденном и слово «хоровод» возводил к корню chara — радость. В «Государстве» (399e — 400d) он подробно развивал учение об экспрессивных средствах (напевах и слоге речи) как о «хороших» и «дурных», т. е. свойственных либо людям мужественным, выносливым, либо изнеженным. Выразительные средства, равно как и содержание («мифы») поэзии, по мысли Платона, «подражают» внутренней сущности поэта или певца и одновременно созидают душу слушателя. Вопрос о том, нужно ли словесное искусство в идеальном государстве, получал у Платона недвусмысленный ответ: «оно — необходимо», вместе с тем оно — меч обоюдоострый. Каково должно быть место поэта в обществе? Платон приставил к поэту философа-критика. Критик причастен к познанию сущности блага и красоты, ему ведомы нормы «правильности», которую поэт должен соблюдать в своих произведениях. Платон наметил целую программу «запланированного искусства» в виде гимнов, распеваемых всеми гражданами утопического государства. Вместе с тем он отказался допустить в это государство Гомера и трагиков, т. е. ту реально существовавшую в греческом обществе поэзию, на которой воспитывались его соотечественники.

Тем самым эстетика Платона попадала в «конфликтную ситуацию»: она во многом отталкивалась от наблюдений над живой действительностью, и она оказывалась неспособной «найти контакт» с многовековым опытом поэтического творчества. Влияние Платона на европейскую эстетическую мысль, начавшееся уже в античности, было попыткой найти выход из этого тупика. У Платона заимствовались отдельные мысли и наблюдения, ни одна эпоха не оставалась к нему равнодушной, однако его учение почти никогда не использовалось в чистом виде, и наиболее характерным «усвоением» Платона, будь то в неоплатонизме или у немецких романтиков, было модифицирование его исходных положений (учения о единой сущности, об образах (идеях) вещи, о подражании и о необходимой связи поэзии с философией) ради нужд художественной практики.

Первая попытка в этом направлении, попытка оправдать, исходя из учения о подражании, и Гомера, и трагиков была предпринята уже в классической Греции учеником Платона Аристотелем.