История всемирной литературы Т.6

Характерна роль Иоганна Генриха Песталоцци (1746—1827), выдающегося швейцарского педагога-просветителя. Он продолжает разрабатывать и развивать педагогические идеи, которые выдвинул в последние десятилетия XVIII в., в частности в своем дидактическом романе «Лингард и Гертруда» (1781—1787). На протяжении всей своей долгой жизни, полной забот, множества огорчений и непрекращавшейся борьбы с рутиной, Песталоцци настойчиво работал в поисках наилучшего метода воспитания, такого, который бы полностью отвечал естественным задаткам ребенка, был бы сообразен с природой человека и в котором гармонически сочетались бы задачи образования и воспитания, воспитания физического, умственного и нравственного — т. е. «силы умения», «силы знания», «силы хотения». Последняя книга «Лебединая песня» (1826), отделенная от романа «Лингард и Гертруда» сорока годами, уточняла, разъясняла его позиции, подводила итоги, как бы замыкая в единое целое всю систему его педагогических идей. Эти идеи, уходившие своими корнями в просветительскую мысль XVIII в., продолжали свою жизнь и в художественной литературе первых десятилетий XIX в. Близость к воспитательным идеям Песталоцци обнаруживается в системе взглядов таких писателей, как Г. Цшокке и И. Готгельф.

Приверженность просветительским идеям Песталоцци сочетал с очень трезвым, свободным от иллюзий пониманием реальных трудностей, стоявших перед педагогом, который имел дело с детьми, выросшими в условиях всеобщей отсталости и невежества. «Я знаю народ. Я видел его нужду», — писал он. Вот почему он называл книгу Ж. Ж. Руссо «Эмиль, или О воспитании» «в высшей степени непрактичной книгой мечтателя». Произведения самого Песталоцци воссоздавали реальные картины народной жизни. В частности, «Лебединая песня» вошла в историю швейцарской литературы как правдивая, исповедальная книга, подготовившая художественные свершения И. Готгельфа и Г. Келлера.

Консервативность, неподвижность швейцарского уклада объясняет и редкое в европейских литературах этой эпохи явление — устойчивость сентиментальной идиллии как жанра и шире — как выражения мироощущения писателя. Саломон Геснер остается кумиром многих швейцарских поэтов и писателей первой трети XIX в. Идиллия явилась выражением неприятия капиталистического прогресса, протестом против любых исторических перемен, она воплощала утопический идеал патриархального быта. В истории швейцарского романтизма идиллия составила важную грань и в известной мере определила его специфику.

Самое понятие романтизма в швейцарской литературе может рассматриваться по крайней мере в двух аспектах. Во-первых, как это видно уже на примере Сисмонди, позиция ведущих швейцарских идеологов была по сути своей романтической, ибо буржуазному прогрессу противопоставлялось патриархальное состояние как якобы исконно присущее швейцарскому народу. Отпечаток такого мироощущения лежал на творчестве всех виднейших швейцарских писателей — не только собственно романтиков, но и, например, реалиста Готгельфа. Во-вторых, можно говорить о группе собственно романтических писателей. В немецкоязычной Швейцарии они группировались главным образом вокруг альманаха «Альпийские розы», который выходил в Берне с 1810 по 1830 г. Его основателем и редактором был Иоганн Рудольф Вис-младший, философ-моралист и историк, друг Уланда и Шваба, близкий им своим интересом к национальной старине. В 1815 г. И. Р. Вис опубликовал сборник «Идиллии, народные саги, легенды и повести из Швейцарии». Альманах «Альпийские розы» также предоставлял свои страницы для того, чтобы, как говорилось в его первом номере, «передать некоторые черты отдаленного прошлого».

Женевское озеро. Шильонский замок

Как и в других странах в эту романтическую эпоху, в Швейцарии собираются и публикуются народные песни, изучаются памятники культуры прошлого.

Особый смысл обращение к сокровищам фольклора приобрело в землях ретороманского языка. Здесь родной язык находился под угрозой исчезновения. Обращение к духовному наследию родной почвы, самый культ родины даже в узкокантональном смысле — все это способствовало развитию и утверждению национального языка. Неожиданно открылся целый художественный мир: легенды о любви, баллады о животных, стихотворения, насыщенные древнейшей символикой, легенды, в которых показаны старинные обычаи и ритуалы, хранящие нравственные понятия отдаленных времен. Крупных поэтов ретороманская Швейцария не выдвинула, но лирическое творчество этих лет заметно обогащало язык, как бы вливая в него новые силы. С защитой ретороманского языка выступил Конрадин де Флюджи д’Аспермунт (1787—1874), наиболее известный поэт-романтик этой области Швейцарии.