История всемирной литературы в девяти томах: том второй

Коренную реформу в суфизме произвел на рубеже XI–XII вв. теолог-энциклопедист Абу Хамид Газали, приспособив суфизм к мусульманской ортодоксии и придав ему форму благочестия и аскетизма.

Многие поэты X–XI вв., хотя и в разной мере, были сторонниками учения карматства. Элементы философско-этических взглядов карматства можно проследить и у Рудаки, и у Фирдоуси, и у Ибн Сины.

Карматство под лозунгом своеобразного крестьянского «уравнительного коммунизма» выдвигало требования общности земли и имущества и, как и многие крестьянские движения Средневековья, было облечено в форму религиозной ереси.

В X–XI вв. карматами называли всех, кто выступал против существующего режима. К ним относили даже таких государственных деятелей, как Махмуд Газневи и могущественный везир Сельджукидов Низам аль-Мульк, а также многих иранских писателей и поэтов.

Однако карматство в дальнейшем превращается в широкую философскую систему, во многом противоречивую. Так, наряду с оппозиционностью, в карматстве встречается направление, сторонники которого проповедуют изуверско-мистическую, террористическую идеологию (поклонение «живому богу» — теократическому монарху).

Наиболее яркой фигурой раннего карматства был Абу Муин Насир сын Хосрова (1004–1080). Он родился в городе Кубадиане, развалины которого находятся возле одноименного городка на юге Таджикской ССР. Город этот был одним из культурных центров своего времени, хранившим древние традиции. Семья Насира принадлежала к местной староиранской земельной аристократии; отец его был состоятельным правительственным чиновником. Будущий поэт еще в юности переехал в Балх для службы (подобно отцу своему) при дворе Газневидов, а позже, около 1040 г., — в Мерв, где был финансовым чиновником при дворе сельджукского правителя Хорасана. В эти годы он немало путешествовал, побывал и в Индии.

Вскоре Насир Хосров стал бескомпромиссным правдоискателем. Он отбросил стилистику придворных поэтов-панегиристов и создал собственный поэтический язык, исполненный глубокого философского содержания, порой излишне дидактичный, даже страдающий многословием, но ясный по мысли, связанный прежде всего с народно-этическими идеалами.

Отыскать истину, найти свой путь бескорыстного служения ей в этом всклокоченном мире, на этой бренной земле, в этом океане отрицающих друг друга идей и верований, которые были ему, как образованнейшему человеку, хорошо известны, нелегкая задача. Но Насир был молод, прямодушен, и он смело ринулся в путь. «Ищущий находит», — говорил он себе. И тогда ему показалось, что он нашел истину в карматском учении. Что больше всего привлекало его в карматстве, отзвуки ли маздакитской идеи человеческого равенства или преобразованные идеи греческой мудрости, судить трудно, но в течение нескольких лет выстрадал Насир свое познание истины.

В 1045 г., уже, вероятно, связавшись тайно с карматскими общинами, расположенными по пути в Каир, Насир Хосров спешно подает в отставку, бросает все и в сопровождении младшего брата и верного слуги отправляется в паломничество в Мекку. Свое путешествие в Египет (1046–1052) он блестяще описал в широко известной и переведенной на европейские языки, в том числе на русский язык, «Сафар-наме» («Книга путешествия», ок. 1052).

Странствуя по городам и селам тогдашнего Востока, Насир пришел к выводу, что справедливость существует только в карматских общинах, в которых, как ему казалось, люди могут думать и говорить правду.

Особенно восхищался он положением в Египте при первых Фатимидах. «Это не так, как в других странах, где диван [государственный департамент] и султан принуждают ремесленников к тяжелой работе… Если вода [Нила] не поднимается на должный уровень и создается опасность недорода, подданных не облагают податью… Никто из них не опасается султана… Такой спокойной жизни, как люди ведут там, нигде не видал».

Глава Фатимидского государства принял Насира Хосрова и поручил ему руководить тайной проповеднической работой в Хорасане, присвоив один из высших титулов в карматской иерархии — худджат (доказательство).

В представлении Насира карматство имело огромное нравственное значение — утверждало конец подчинению одних людей другими, равно делая их через посредство имама подданными бога, что, по его представлениям, неимоверно подымало достоинство человеческой личности. В карматском государстве-братстве люди отличались бы лишь степенью достижения истинного познания и ступенью на пути к совершенному человеку.