История Второй мировой войны. Крушение

Но они были в состоянии хотя бы несколько уменьшить размеры катастрофы на Одере и тем самым спасти многих немецких солдат от русского плена. Возражение генерала Хейнрици против дальнейшего ослабления его фронта не привело решительно ни к чему. Гитлер — уже в который раз! — недооценивал силы противника. Он считал, что русские выдохлись и ведут бой лишь «трофейными солдатами», то есть освобожденными военнопленными и новобранцами из вернувшихся под их власть районов, иначе говоря, «всяким сбродом», который, впрочем, как он язвительно заметил, они умеют заражать фанатизмом. Когда Хейнрици, несмотря на этот совершенно не деловой ответ, продолжал настаивать на подкреплениях, ему было предложено 137 тыс. человек из личного состава авиации, флота и войск СС, что, по мнению Гитлера, составляло по силе двенадцать дивизий и избавляло Хейнрици от всяких забот. Хейнрици рекомендовали занять ими вторую полосу обороны, чтобы с их помощью останавливать прорывы русских в глубине. На самом же деле нашлось всего 30 тыс. плохо вооруженных юнцов, исполненных, правда, высокого боевого духа, но еще не обстрелянных, не имевших никакой боевой выучки и лишенных опытного командования.

15 апреля русские на многих участках провели разведку боем. Это означало, что они готовы к последнему штурму, который начался на следующий день. В то время как 2-й Белорусский фронт южнее Штеттина сначала не смог продвинуться вперед, два других фронта вбили в немецкую оборону большие клинья. После самой мощной артиллерийской подготовки, которую когда-либо проводили русские, при сильнейшей поддержке с воздуха войска Жукова нанесли удар в районе Кюстрин через Одер. Хорошо организованная немецкая оборона не допустила прорыва в первый день наступления, на отдельных участках немецкие войска даже переходили в контратаки, однако в целом северный фланг 9-й армии был беспомощен против русских. Огромное несоответствие в силах не могло быть устранено и последним воззванием Пгглера к своим «восточным бойцам». В этом воззвании он до смешного преувеличивал свои силы, призывал мужчин к защите своих жен и детей, за которых они и без того отдавали жизнь вот уже несколько месяцев, предупреждал против предателей — солдат и офицеров, — нашептываниям и приказам которых не следовало доверять, ставил отражение последнего натиска с Востока только в зависимость от выполнения фронтом своего долга, предсказывал провал наступления противника на Западе и заверял, что Берлин был и останется немецким, а Вена снова будет в руках немцев. В конце воззвания Гитлер патетически выражал надежду на то, что большевистский натиск будет потоплен в море крови и что это приведет к перелому в войне.

Но и без этого патетического воззвания, дошедшего до воинов-фронтовиков, вероятно, лишь на немногих участках, они напрягали последние силы, чтобы остановить наступление русских западнее Одера. Тем не менее к вечеру третьего дня наступления исход борьбы был решен и русские добились прорыва на северном фланге 9-й армии в районе Врицена. Чтобы обеспечить оказавшиеся под угрозой фланги армии, командование группы армий передало ей все свои резервы, благодаря чему она на рубеже реки Одер южнее Кюстрина до Фюрстенберга смогла отразить сковывающие удары русских войск. Однако между тем на ее южном фланге возникла другая смертельная опасность. 16 апреля, одновременно с ударом Жукова, войска Конева сразу же прорвали оборону 2-й танковой армии по нижнему течению реки Нейсе между Мускау и Губеном. И здесь немецкие резервы были слишком слабы, чтобы восстановить разорванный фронт. Танки Конева неудержимо рвались дальше на запад. Расчет Гитлера на то, что этот удар русских будет направлен прежде всего на Дрезден и далее на Прагу, не оправдался. Лишь сравнительно небольшие силы 1-го Украинского фронта повернули на юг, где они и остановились перед фланговым прикрытием 4-й танковой армии на рубеже Ниски, Гримма, в то время как главные силы продолжали наступление на запад и северо-запад. Это направление удара указывало на намерение глубоко обойти Берлин и выйти в то же время в тыл 9-й армии.