История второй русской революции

Получив поручение пяти политических партий образовать новый кабинет, А. Ф. Керенский приступил к переговорам. Было решено, что формально

переговоры эти будут вестись с лицами, а не с партиями, то есть, что Керенский будет делать личные приглашения каждому кандидату отдельно. Конечно, фактически переговоры велись с лидерами партий и через их посредство с центральными организациями партий. Но сравнительно с такими же переговорами при образовании первого коалиционного правительства была одна существенная разница. Социал-демократы более не претендовали на власть. Церетели с самого начала переговоров заявил, что он будет полезнее правительству, если вернется в Совет. Так как тотчас же стали ходить слухи, что Керенский удаляет Церетели из правительства и так как, с другой стороны, социалисты-революционеры видели в отказе Церетели хитрый тактический ход, долженствовавший поставить их в невыгодное положение, то А. Ф. Керенский вторично пригласил Церетели 24 июля и предложил ему пост в правительстве. И. Г. Церетели вторично категорически отказался.

После этого у А. Ф. Керенского оставалось еще одно затруднение с собственной партией: дело Чернова. «Поздно вечером (22 июля) стало известно, что Центральный комитет ставит непременным условием выяснить вопрос о реабилитации чести Чернова в трехдневный срок. До этого времени члены этой партии не находят для себя возможным вступить в состав Временного правительства». Как известно, в рядах собственной партии А. Ф. Керенский не имел особого влияния и не находил достаточной поддержки. На третьем партийном съезде (25 мая — 4 июня) благодаря открытой агитации «левого блока» социал-революционеров и троекратным заявлениям П. Деконского с трибуны о недопустимости кандидатуры министра, издавшего приказ о дезертирах, Керенский получил из 270 голосов только 135 и не попал в Центральный комитет партии. Это вызвало тогда отказ Е. К. Брешко-Брешковской от звания почетного члена ЦК. Чернов был не чужд этой агитации, прямо выступив против Керенского в «Деле народа». На съезде ему была устроена овация, и он был выбран почетным председателем съезда, получив затем на выборах в ЦК 240 голосов.

Очевидно, требование ЦК о реабилитации Чернова было ультимативно. Сам Чернов уже приступил, однако, к своей реабилитации в обычном порядке, каким это и должно было быть сделано. В своем «Деле народа» он напечатал инкриминируемые ему документы, которые вместе с напечатанными «Речью» выдержками из документов русской разведки в Париже должны были сделаться предметом обследования. Он предложил редакции «Речи» для этой цели устроить суд чести и послать в него своих представителей. К организации такого суда было приступлено.

Но после того как все эти шаги были предприняты, партия социал-революционеров не хотела ждать их результатов. «Трехдневный срок» обязательной реабилитации, поставленный Керенскому, требовал иных приемов. 25 июля Н. В. Некрасов сообщил печати, что «за те дни, что шли переговоры, расследование документов по делу В. М. Чернова производилось настолько интенсивно, что в весьма короткий срок, как в этом, впрочем, члены правительства были убеждены и раньше, выяснилось, что ничего, бросающего тень на В. М. Чернова, в них нет и реабилитация его была предрешена». Одновременно с этим Чернов печатно сообщил, что Некрасов «пожелал особо пожать ему руку в знак симпатии», а М. И. Терещенко также печатно, правда, в несколько уклончивых выражениях заявил, что его уход и возвращение в правительство не вызваны «соображениями персональными» и что он «не имеет никаких оснований считать, чтобы доброе имя Чернова было чем-нибудь опорочено в тех сплетнях, которые сделались достоянием гласности». Наконец, в тот же день появилось и официальное заявление Временного правительства, что, «выслушав на заседании 24 июля доклад министра юстиции И. Н. Ефремова и заключение министра-председателя А. Ф. Керенского, оно с удовлетворением убедилось в злостности тех слухов, которые распространялись в последнее время в печати и в обществе по поводу деятельности В. М. Чернова в бытность его за границей, и потому и признало прошение об отставке министра земледелия В. М. Чернова поданным в общем с другими министрами порядке». С этим надо сопоставить поведение Керенского и Терещенко несколькими днями спустя на том заседании Временного правительства 3 августа, на котором присутствовал генерал Корнилов.