Историки Рима

Пока сражались конники, в хвост римской колонны ударил Бокх с пехотинцами, которых привел его сын Волук (в предыдущей битве они не участвовали, задержавшись в пути). Марий находился в голове колонны, отражая самый многочисленный неприятельский отряд под командою Югурты. Узнав, что Бокх уже завязал бой, нумидиец с немногими спутниками незаметно приблизился к пехоте и закричал по-латыни, — которой выучился при Нуманции, — что римляне сражаются впустую: он-де только что собственной рукой убил Мария. И он потрясал окровавленным мечом — то была кровь наших пехотинцев, обильно пролитая в жестокой схватке. Эта чудовищная весть испугала воинов, хотя полной веры они ей не дали, а варвары воспрянули духом и с новою яростью насели на растерянных римлян. Еще немного — и началось бы бегство, но Сулла, разгромив тех, на кого напал, вернулся и обрушился на мавров с фланга. Бокх тут же повернул назад, а Югурта, пытаясь удержать своих и не упустить почти достигнутой победы, был окружен конниками, потерял всю свиту и вырвался в одиночку, под градом вражеских дротиков. Тут и Марий, рассеяв неприятельскую конницу, подоспел на помощь своим, которые, как ему донесли, были уже на грани поражения. Теперь римляне торжествовали по всему полю брани, и страшное открывалось взору зрелище: одни бегут, другие — следом, убивают, захватывают в плен, конские и людские трупы вперемешку, множество раненых, которые не могут ни бежать, ни оставаться в покое, но привстают на миг и падают снова, вплоть до самого окоема все устлано оружием и мертвыми телами, а меж ними — набухшая кровью земля.

CII. После этого консул уже бесспорным победителем прибыл в город Цирту, куда и направлялся спервоначалу. На шестой день после вторично несчастливой для варваров битвы явились посланцы Бокха и от имени своего царя просили Мария отрядить к нему двоих самых надежных людей, с которыми он мог бы переговорить о предметах, полезных и для Бокха, и для римского народа. Марий немедленно снаряжает в путь Луция Суллу и Авла Манлия. Хотя римляне ехали, откликаясь на зов царя, они пожелали взять слово сами, — чтобы направить мысли Бокха по-иному, если он не склонен к миру, а если склонен, то чтобы утвердить его в этом решении. И вот Сулла (которому Манлий, превосходя его летами, уступал в красноречии) высказался кратко и в таких примерно выражениях:

«Царь Бокх, для нас большая радость, что боги внушили, наконец, столь значительному человеку, как ты, предпочесть мир войне и не грязнить достойного своего имени сообщничеством с Югуртою, гнуснейшим из людей, и что ты избавляешь нас от горькой необходимости карать твою ошибку наравне с чудовищными его преступлениями.

Прибавлю, что, нуждаясь в поддержке, римский народ всегда считал более разумным приобретать друзей, а не рабов, и более надежным — властвовать с согласия подчиняющихся, нежели вопреки их воле. Для тебя же нет ничего выгоднее нашей дружбы, оттого, во-первых, что мы далеко и, стало быть, поводы ко взаимным неудовольствиям ничтожны, а взаимное согласие не слабее, чем если бы мы были рядом, и еще оттого, что подданных у нас вдоволь, а друзей мало, как, впрочем, и у всех остальных людей на земле. Если бы ты понимал это с самого начала! Право же, к нынешнему времени ты успел бы принять от римского народа намного больше добра, нежели испытал зла.

Но поскольку большинством дел человеческих правит случай, а ему было угодно, чтобы ты изведал и силу нашу, и милость, теперь, — когда случай этому не препятствует, — поторопись продолжить начатое. Есть много удобных способов загладить свои заблуждения добрыми услугами. И запомни раз и навсегда: римский народ в благодеяниях непобедим. А какова сила его в бою, ты уже удостоверился».

Бокх отвечал спокойно и дружелюбно, оправдывался очень скупо. Он объяснил, что взялся за оружие не из вражды к Риму, а чтобы защитить свое царство: ведь та часть Нумидии, откуда он изгнал Югурту, сделалась по праву войны его владением,[181]

и он не мог оставить эту землю Марию на разорение. Кроме того, он уже засылал к римлянам послов, но в дружеском союзе ему отказали. Впрочем, он готов забыть прошлое и, если Марий позволит, сразу же отправит к сенату новое посольство.

Разрешение это было получено, но варвар успел передумать, послушавшись своих приближенных, а тех подкупил Югурта, который проведал о поездке Суллы и Манлия и страшился того, что они замыслили.

CIII. Между тем Марий, разместив войско на зимних квартирах, выступил с когортами легкой пехоты и частью конницы в пустыню, чтобы осадить царский замок, где стояли караульным отрядом все римские перебежчики.