Истребитель

Черёмуха закрыла за парнем дверь и облегчённо вздохнула. Филин чуть заметно улыбнулся. Им действительно стало хорошо. От одного-единственного намёка Истребителя.

В Чечне шла война. Без особых передышек, затяжная, идиотская, бессмысленная.

В Москве, как и в Грозном, велись переговоры с представителями сепаратистов по её прекращению. Тупые бесконечные фиктивные разговоры.

В Шумени подбирались к горлу истребителя «ДЕСЯТКИ». Шутка ли, в деле – семь «крёстных» Западной Сибири на том свете, а заказчики не найдены, хотя почти вычислили подрядчика.

Сначала Главное Управление ФСБ РФ не придавало этому значения, но настойчивые депеши из региона достали и их. Точнее, высшее руководство, так как на запрос из Сибири: «В чьей ЭТО компетенции?» седьмой подотдел УФСБ России ответил отрицательно и слегка невменяемо.

И тут запуталось окончательно. Предлагали свои услуги Особый отдел ФСБ, спецотдел ФСОТ, мямлили неопределённо внештатные службы, но сведения дошли до президента РФ.

Этот нахмурился, стукнул кулаком, позвал пару министров, разобрал по косточкам, отправил восвояси. Разбирайтесь сами! Может, там чеченец какой засел, в этой Шумени?! Хоть хрен с маслом, всё равно – «Антитеррор» этим займётся, или контрразведка – не волнует! У Российского главы сейчас другие, более важные проблемы и дела. А эти все пуки и чирики – ваша сфера обслуживания! Так президент и сказал, и демонстративно удалился.

Его, батеньку, выборы доконали. Да ставшая уже извечной проблема с Чечнёй. Достали уже. Ни черта не умеют работать! Не справляются? Так пошли на… На кой ему нужны такие!

Здоровье у президента тоже пошатнулось, как и нервишки. Кривая жизнедеятельности и работоспособности поползла вниз. Это стали замечать все, даже по телефону.

«Всё, пора в отпуск! Вот минует 3 июля, можно будет чуть отдохнуть. А там коронация! О, итить твою ж, король! Пердун старый, а не король!» – думал ОН, шагая по красной ковровой дорожке и не обращая на приветствия служащих Кремля никакого внимания.

Никита пришёл домой в половине двенадцатого. Татьяна спросила, почему он такой расстроенный, но парень лишь отмахнулся. Поужинал, помылся, вычистил зубы, выдавил на щеке прыщик и улёгся рядом с женой.

– Тань, мне надо серьёзно с тобой поговорить, – обратился полушёпотом к любимой Никита, – очень! Прямо сейчас.

– Давай поговорим! Я тоже давно хочу с тобой побеседовать, – ответила Таня, поворачиваясь к мужу.

И парень начал:

– Танюш, я ограбил банк. Не смейся, не злись, а послушай меня хорошенько!..

Он рассказал ей только про ограбление «Персея», приобретённое, якобы купленное, оружие (так, на всяк пожарный!), снятую в центре города квартиру, про устройство на работу, про существующих друзей из спецслужб, которые занимаются якобы борьбой с коррупцией. Которые завербовали его и не требуют ничего сверхопасного.

На рассказ ушло минут сорок. Татьяна, почти не дыша, слушала мужа, вытирая изредка накатившую слезу.

– Нам нужно на время расстаться. Так надо, милая! Но мы будем встречаться потом каждый день. Я сам буду тебя находить. Или мои люди передадут тебе весточку. Но, ласточка, всегда жди меня, люби, как я тебя, и не верь никому! Очень скоро мы будем вместе! Очень.

– Ники… Никита, какой же ты дурак! Негодяй! Ты… ты… – плакала девушка, вжимаясь в грудь мужа и барабаня по его телу маленькими кулачками.

Потом обоих так разморило, что крепко уснули. До утра, до разговора на свежую голову…

…Граната взорвалась в двух метрах от Топоркова. Но в последнюю секунду он успел отпрыгнуть, сгруппироваться, вжаться в листву и хвою земли.

Осколки миновали его, звякнув только о ствол «Дегтярёва». Олега откинуло в другую сторону. Он упал и застонал так истошно, что у Никиты и Маринки сжались сердца.

– Посмотри его! – крикнул парень девчонке, а сам бросил пулемёт на ветку лежащего дерева.

Снова раздалась на весь лес дробь РПД, затрещали редкие автоматы противника. Никита метнул пару «лимонок» и их разрывы не заставили себя долго ждать.

– Он умер! – сообщила подруга и зарыдала, склонившись над телом Олега.

– Как? – Топорков кинулся к ним, и сам воочию убедился в смерти друга.

Немцы отступили, но лишь на время, потому что с трудом просматривались сквозь жёлтые стволы сосен. Нужно торопиться, но Олега бросать вот так тоже не хотелось.

Никита успокоил резким выкриком-приказом Маринку.

– Собери оружие, уходим! – выразительно закончил он и, взяв мёртвого друга за ворот, потащил через кусты ив.

Шли, точнее брели, около километра. Метрах в двухстах от места гибели Олега они с Маринкой похоронили друга. Так, чуть вскопав дёрн и завалив листьями и сосновыми ветками.

Ещё через несколько сот метров снова встряли в перестрелку с эсэсовцами, растратив почти все боеприпасы.

Маринку пуля настигла уже шальная, слепая. Они рвались сквозь молодой ельник, а фашисты палили по густому лесу наугад. И вот одна просочилась, гадина!

Марина повалилась на хвою без стона, без крика. Никита мгновенно очутился рядом, возле изголовья.

Кровь толчками плескала из спины, силы девушки уходили. Она облизнула губы и прошептала: