Истребленные маршалы

Перед нами какой-то театр абсурда. Резервы и подкрепления даются командующему как награда за хорошее поведение, а не по соображениям оперативной целесообразности. Начнешь наступление в срок — получишь две свежие дивизии. Не начнешь — не получишь ничего. Почему-то Сталину не приходило в голову самое простое решение — если не доволен командующим армии, сомневаешься в его способностях, не лучше ли его заменить? Верховный предпочитал играть с Куликом, как кошка с мышкой. С командования пока не снимал, но и обещанных дивизий так и не дал.

Войска 54-й армии захватить Мгу не смогли. Кулика Сталин крепко отругал, за то что тот так и не сумел разорвать кольцо блокады. Вот какой разговор по прямому проводу состоялся у них 20 сентября:

«Сталин, В эти два дня, 21-го и 22-го, надо пробить брешь во фронте противника и соединиться с ленинградцами, а потом уже будет поздно (Иосиф Виссарионович все еще верил, что в самое ближайшее время немцы попытаются взять город штурмом. — Б. С). Вы очень запоздали. Надо наверстать потерянное время. В противном случае, если вы будете еще запаздывать, немцы успеют превратить каждую деревню в крепость, и вам никогда уже не придется соединиться с ленинградцами.

Кулик, Только вернулся из боя. Целый день шел сильный бой за взятие Синявина и за взятие Воронова. Противник переходил несколько раз в контратаки, несмотря на губительный огонь с нашей стороны (я применил сегодня оба РС (только что появившиеся на фронте реактивные установки залпового огня «катюши». — Б. С), ввел все резервы), но успеха не имел.

Сталин, Новые дивизии и бригада даются вам не для взятия станции Мга, а для развития успеха после взятия станция Мга. Наличных сил вполне достаточно, чтобы станцию Мга взять не один раз, а дважды.

Кулик. Докладываю, что наличными силами без ввода новых частей станции Мга не взять».

Григорий Иванович оказался абсолютно прав: сил и средств для взятия злополучной станции, отрезавшей Ленинград от Большой земли, было недостаточно. Но высочайшего гнева не избежал. 29 сентября Кулика отозвали из Ленинграда в Москву.

После Ленинграда Сталин направил Кулика как представителя Ставки в Ростов, приказав не допустить захвата противником «ворот на Кавказ». По поручению Верховного маршал, прибывший в Ростов 11 октября, сформировал новую, 56-ю, армию, в октябре брошенную на оборону подступов к городу. Но ночью 10 ноября раздался внезапный звонок Сталина.

Следующая командировка Кулика оказалась для его карьеры роковой. В ноябре немецкие войска прорвались в Крым через перекопские укрепления и устремились к Севастополю и Керченскому полуострову. Сталин отправил Кулика в Керчь спасать положение. О том, как развивались события, мы можем узнать из стенограммы судебного процесса, состоявшегося 16 февраля 1942 года. Военная коллегия Верховного Суда судила Григория Ивановича за то, что он санкционировал отход советских войск с Керченского полуострова без разрешения Верховного Главнокомандования.

«— Где вы находились в ночь на 10 ноября?» — спросил председательствующий В.В. Ульрих.

«— В Ростове», — ответил Кулик.

«— Кто передал вам приказ вылететь в Керчь?» — продолжал допрос Ульрих.

«— Мне лично звонил товарищ Сталин», — сообщил суду маршал.

«— Что товарищ Сталин вам сказал?» — ласково осведомился председательствующий.

И Кулик рассказал, как было дело: «Насколько помню, товарищ Сталин мне сказал по телефону: «Прошу, поезжайте в Керчь. Помогите Левченко (вице-адмиралу, командующему войсками Крыма. — Б. С.) навести там порядок. Нужно не допустить противника на Кавказ и удержать Керченский район. Вам дается 302-я дивизия. Как можно скорее продвигайте ее». Отмечу, что на суде Григорий Иванович некоторые детали из разговора со Сталиным предпочел опустить. В объяснительной же записке по поводу сдачи Керчи, написанной на имя Верховного в конце января 42-го, Кулик процитировал этот разговор гораздо более подробно: «Иосиф Виссарионович тогда сказал еще: «Для усиления 51-й армии передается 302-я горная дивизия, расположенная по северокавказскому побережью, нужно скорее ее собрать и форсированным маршем двинуть к Керченскому проливу. Примите меры к ее правильному использованию. Да, еще. У нас имеются сведения, что вы беспробудно пьянствуете и ведете развратный образ жизни. Это недопустимо». Тогда это прозвучало грозным предостережением. Пил-то Кулик не больше и не меньше большинства советских генералов и маршалов. Но раз сам Иосиф Виссарионович обвиняет тебя в пьянстве и моральном разложении, то это признак грозный. Так просто подобные обвинения не выдвигают. Значит, Сталин решил от него изба-виться или, в лучшем случае, отодвинуть далеко в тень.

Судей очень интересовала точная хронология путешествия Кулика из Ростова в Керчь. Выяснилось, что из Ростова маршал вылетел 10 ноября примерно в час дня и в тот же день прибыл в Краснодар. Из Краснодара же Григорий Иванович продолжил путь на автомобиле, так как погода была нелетная. Это обстоятельство показалось Ульриху подозрительным, и он спросил:

«— На каком самолете прилетели?»