Истребленные маршалы

2 июня на заседании с большой речью выступил Сталин. Он утверждал: «Уборевич, особенно Якир, Тухачевский, занимались систематической информацией немецкого генерального штаба. Тухачевский — вы читали его показания (Голоса: Да, читали), — он оперативный план наш, оперативный план — наше святое-святых — передал немецкому рейхсверу. Имел свидание с представителями немецкого рейхсвера. Шпион? Шпион.

Могут спросить, естественно, такой вопрос — как это так, эти люди, вчера еще коммунисты, вдруг стали сами оголтелым орудием в руках германского шпионажа? А так, что они завербованы. Сегодня от них требуют — дай информацию. Не дашь, у нас есть твоя расписка, что ты завербован, опубликуем. Под страхом разоблачения они дают информацию. Завтра требуют: нет, этого мало, давай больше и получи деньги, дай расписку. После этого требуют — начинайте заговор, вредительство. Сначала вредительство, диверсии — покажите, что вы действуете на нашу сторону. Не покажете — разоблачим, завтра же передаем агентам Советской власти, и у вас головы летят. Начинают они диверсии. После этого говорят — нет, вы как-нибудь в Кремле попытайтесь что-нибудь устроить или в Московском гарнизоне и вообще займите командные посты. И они начинают стараться, как только могут. Дальше и этого мало. Дайте реальные факты, чего-нибудь стоящие. И они убивают Кирова. Вот получайте, говорят. А им говорят — идите дальше, нельзя ли все правительство снять. И они организуют. Им говорят — организуйте группу, которая должна арестовать правительство. Летят донесения, что есть группа, все сделаем, арестуем и прочее. Но этого мало — арестовать, перебить несколько человек, а народ, а армия? Ну, значит, они сообщают, что у нас такие-то командные посты заняты, мы сами занимаем большие командные посты».

Эту сказку, созданную по законам мифа, с нарастающим коварством злодеев и безропотными жертвами, все более запутывающимися в расставленных сетях, слушали более 100 умудренных жизнью людей в генеральских чинах. Слушали и верили, или делали вид, что верили. Между тем никаких расписок Тухачевского и других подсудимых в получении денег от германского Генштаба членам Военного Совета так и не было предъявлено. Не фигурируют они и в материалах следствия и суда. Не удалось обнаружить пресловутые расписки и в немецких архивах. После войны бывший шеф разведки СД Вальтер Шелленберг пустил в оборот легенду, будто документы о шпионаже Тухачевского, Уборевича и прочих были сфабрикованы гестапо и подброшены Сталину, чтобы заставить мнительного диктатора уничтожить цвет своего генералитета. При ближайшем рассмотрении и эта легенда не выдерживает критики. Я подробно разобрал ее в книге «Михаил Тухачевский: жизнь и смерть красного маршала». Сейчас же только подчеркну, что у Гитлера, руководителей германских спецслужб и генералов вермахта не имелось оснований желать устранения группы Тухачевского и возвышения группы Ворошилова, Буденного и близких к ним Шапошникова и Егорова. Ведь тогда наряду с «антантофилом» Тухачевским обрекался на уничтожение и считавшийся «германофилом» Уборевич. Кроме того, немецкие спецслужбы не обладали столь подробной информацией о высшем комсоставе Красной Армии, чтобы более или менее точно определить состав противоборствующих группировок. И уж подавно немцы не могли предположить, что арест Тухачевского и его товарищей приведет к арестам и репрессиям против десятков тысяч командиров РККА.

Каковы же подлинные причины падения Тухачевского? Думаю, они лежат исключительно в плане конфликта между группой Тухачевского и особенно близкой к Сталину группой Ворошилова. Сам Иосиф Виссарионович на Генштаб смотрел совсем иначе, чем Тухачевский, — только как на надзирающий орган. Выступая на Военном Совете 2 июня 37-го года, Сталин утверждал: «Мы для чего организовали Генеральный штаб? Для того, чтобы он проверял командующих округами». Он понимал, что недалекий Ворошилов будет надежной опорой в Наркомате обороны и гарантией, что армия будет на стороне генсека. Выступая 1 июня 1937 года на Военном Совете, Климент Ефремович рассказал: «О том, что эти — Тухачевский, Якир, Уборевич и ряд других людей — были между собой близки, это мы знали, это не было секретом. В прошлом году, в мае месяце, у меня на квартире Тухачевский бросил обвинение мне и Буденному, в присутствии т.т. Сталина, Молотова и многих других, в том, что я якобы группирую вокруг себя небольшую кучку людей, с ними веду, направляю всю политику и т. п. Потом на второй день Тухачевский отказался от всего сказанного. Тов. Сталин тогда же сказал, что надо перестать препираться частным образом, нужно устроить заседание Политбюро и на этом заседании подробно разобрать, в чем дело. И вот на этом заседании мы разбирали все эти вопросы и опять-таки пришли к прежнему результату».

«Он отказался от своих обвинений», — подтвердил Сталин.