Исцеление духовных болезней. Введение в аскетическую традицию Православной Церкви

Это не означает, однако, что христианство осуждает или презирает брак: святые отцы, не переставая превозносить девство и безбрачие в монашестве, высоко ставят ценность брака, который был освящен присутствием Самого Христа на брачном пире в Кане и явился первым чудом от начала Его общественного служения[3873]. Нужно отметить, что большинство святоотеческих творений, посвященных девству, параллельно с похвалой последнему содержат также и апологию брака. Но если они и признают, что «брак хорош» и даже «свят», то все же заявляют, что «девство лучше»[3874], отмечая, что это — удел избранных. Нельзя порицать того, кто женат, как говорит святитель Иоанн Златоуст, «можно всего лишь упрекнуть его в том, что он ограничивает применение своих сил менее возвышенными сферами»[3875]. Святой апостол Павел рекомендует брак как позволение

[3876] тем, которые разжигаются и не могут воздержаться[3877], чтобы избежать угрозы впасть в блуд[3878], и советует супругам: Не уклоняйтесь друг от друга… чтобы не искушал вас сатана невоздержанием вашим

(1 Кор. 7, 5)[3879]. Преподобный Иоанн Дамаскин пишет в том же ключе: «Брак — это благо, ибо он отсекает блуд и ярость желания с помощью законных отношений, не допуская безрассудных поступков против естества. Брак — это благо для тех, кто не управляет собой в полной мере, но лучше — девство, которое делает душу более плодоносной»[3880].

Однако нужно подчеркнуть, что безбрачие и целомудрие в монашестве имеют ценность лишь тогда, когда они посвящены Богу и направлены на более совершенное единение с Ним. Поэтому святитель Иоанн Златоуст подчеркивает, что девство не является благом само по себе, что лишь направленность предопределяет его ценность и что оно «бесплодно и бессмысленно у язычников, ибо они хранят его не ради Бога»[3881]. Святой жестоко порицает поведение тех, для кого оно является лишь способом избежать брака, а не служением небесному союзу

[3882]. О таких случаях он даже утверждает, что «девство более постыдно, чем распутство»[3883]. Итак, девство само по себе ничего не стоит, но только в той мере имеет ценность, в какой позволяет человеку более полно отдавать себя Богу. Святитель Иоанн Златоуст замечает, что, «говоря о девстве, апостол действительно заключает, что его величие состоит не столько в чистоте тела, сколько в той легкости, которую оно нам дает, чтобы мы посвящали себя Богу и предавались благочестию», и прибавляет, что «приносящие обет целомудрия должны не только хранить себя в чистоте, но, самое главное, заниматься лишь божественным, полностью посвятив себя служению Богу»[3884]. И блаженный Августин советует девам: «Пусть [Христос] займет в вашей душе все то место, которое вы не позволили занять брачному союзу»[3885]

. Брак предстает как состояние, низшее по отношению к безбрачию, ибо не позволяет настолько же полно посвящать себя Богу, поскольку [в этом случае] человеческое желание и способность любить не могут обратиться к Богу полностью. «В браке добродетель становится для нас настолько же затруднительна, насколько попечение о супруге и беспокойная забота о детях задерживают нашу душу в ее стремлении к небу и с силой низводят ее к земным заботам», — отмечает святитель Иоанн Златоуст[3886].

2. ЦЕЛОМУДРИЕ В БРАКЕ

Природа целомудрия у женатого человека частично отличается от того, что подразумевает безбрачие. Если в последнем случае имеется в виду полное воздержание, то в рамках христианского брака, по причине его строго моногамного характера, такое воздержание требуется только по отношению к внебрачным связям, где простое желание уже рассматривается как измена: Вы слышали, что сказано древним: не прелюбодействуй. А Я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем (Мф. 5, 27–28). Лечение или предупреждение блуда на этом уровне предполагают применение некоторых средств, описанных выше, особенно хранение взора и прежде всего хранение сердца, ибо извнутрь, из сердца человеческого, исходят злые помыслы, прелюбодеяния… любодеяния… непотребство (Мк. 7, 21–22; Мф. 15, 19). Святитель Иоанн Златоуст замечает, что Христос, подчеркивая первостепенную роль желания, подсказывает средство для уничтожения недуга в самом корне: «[Иисус] отсекает не только зло, но и сам корень зла, ибо корень прелюбодеяния — это бесстыдное вожделение. Итак, Господь исправляет не только прелюбодеяние, но также и вожделение. Врачи направляют усилия на саму причину болезни… Так делает и Иисус Христос»[3887].