Исцеление духовных болезней. Введение в аскетическую традицию Православной Церкви

Поскольку любовь к Богу в основном заключается в исполнении Его воли и в следовании Его заповедям, само собой разумеется, что, лишь сообразуясь с Божественными повелениями, человек достигает любви[5098], или еще: поскольку цель исполнения заповедей — в любви, постольку она приобретается по мере очищения от страстей и стяжания добродетелей[5099]. В начале нашего изложения мы говорили о глубокой связи между любовью и множеством добродетелей, о связи, которую подчеркивает апостол Павел, характеризуя понятие любви[5100], а также о связи между любовью и отсутствием страстей[5101], на которую в этом же фрагменте равно указывает апостол Павел. Святые отцы тоже постоянно говорят о чистоте и бесстрастии (с которым связано обладание всеми добродетелями в их совершенстве) как о важнейшем условии любви. Любовь в человеке возрастает по мере его чистоты и бесстрастия, а совершенную любовь он приобретает, когда становится абсолютно чистым и бесстрастным[5102]. Преподобный Иоанн Лествичник пишет: «Любовь — это прежде всего отвержение всякого неправедного помысла, ибо

она не мыслит зла (1 Кор. 13, 5)»[5103]. Вот слова блаженного Диадоха: «Совершенная любовь свойственна тем, кто уже очищен»[5104]. «Любовь — дочь бесстрастия, бесстрастием вы приобрели себе любовь»[5105], — пишет Евагрий. Преподобный Максим Исповедник замечает: «Любовь рождается из бесстрастия»[5106]. А преподобный Иоанн Лествичник даже говорит, что «любовь и бесстрастие… отличаются друг от друга лишь по имени»[5107]

.

Поскольку все страсти рождаются из-за того, что человек отвращается от Бога, дабы следовать самому себе и миру, и устанавливает правила этого следования, постольку очевидно, что любовь, которая является следованием Богу, возможна только по мере очищения человека от страстей, отречения от себя и от мира. Мы уже это показали: любовь к Богу и любовь к миру несовместимы и исключают друг друга. «Никто не может обладать вместе любовью к Богу и стремлением к миру», — пишет преподобный Исаак Сирин[5108]. Следовательно, любовь к Богу предполагает отречение от всякой привязанности к миру и самому себе[5109]. «Другого пути к духовной любви нет», — утверждает преподобный Исаак Сирин[5110]. О необходимости отречения от страстной любви к самому себе пишет блаженный Диадох Фотикийский: «Кто любит сам себя, не может любить Бога, но тот, кто не любит самого себя… тот любит Бога»[5111]. Вот совет преподобного Максима Исповедника: «Не люби самого себя — и ты возлюбишь Бога»[5112]. О любви к миру (выражение, которое, впрочем, включает любовь к себе) Евагрий пишет: «Любовь к этому миру враждебна Богу

[5113]. Если Бог наш есть любовь, как написано (1 Ин. 4, 8), следовательно, любовь к этому скверному миру есть враг любви. Значит, невозможно стяжать любовь, если мы не возненавидим этот мир»[5114]. Преподобный Максим предупреждает: «Что касается того, чтобы достичь постоянного состояния любви, то это невозможно, пока человек хранит страстную привязанность к какой-либо из земных вещей»[5115]. В другом месте он говорит: «Никто, если не откажется от всех привязанностей к вещам этого мира, не может по-настоящему любить Бога и ближнего. Поистине, заботиться о вещественном и в то же время любить Бога просто невозможно. Об этом сказал Господь: Никто не может служить двум господам

(Мф. 6, 24)»[5116]. Он произносит даже такие слова: «Тот не любит Бога, кто хранит ум привязанным к какому-либо из земных предметов»[5117].

Преподобный Макарий Великий отмечает, что святые «целиком и полностью устремлены» ко Христу, «имеют лишь Его пред очами с великим желанием» и «освободились от всякой любви к миру и разрушили всякую связь земную, чтобы быть способными постоянно иметь лишь одно желание в сердце и чтобы оно не смешивалось с другими»[5118]. И он обращает внимание, что если кто-то остается удаленным от Царствия, «то это происходит оттого, что он не хочет взять на себя труд отречься от себя самого и от одновременной любви к чему-либо и Богу, не перестает заботиться о некоторых удовольствиях и похотях века сего и не направляет всю свою любовь к Богу, тогда как это во власти его свободного выбора и его воли»[5119]. «Действительно, когда душа по-настоящему возносится к Господу, она направляет к Нему всю свою любовь, сознательно прилепляется к Нему одному всеми своими силами… отрекается от себя, более не следует воле своего ума… Напротив, эта душа полностью предается слову Господню, удаляется, насколько возможно, от собственной воли, от всяких видимых уз и без остатка предает себя Богу»[5120]. Таким образом, «только тот будет обладать своей душой и любовью Духа Небесного, кто станет чужд всем вещам века сего ради поисков любви Христовой»[5121].