Исцеление духовных болезней. Введение в аскетическую традицию Православной Церкви

Воображение, по своей природе далекое от того, чтобы оставаться вспомогательной познавательной способностью, и связанное с памятью, также извращенной, доминирует над умом, влечет его вслед за собой[688] и теряет[689]

. Поэтому «ум блуждает от призрака к призраку, растворяя один в другом»[690]. Воображение берет верх над душой, различными способами осаждая ее. «Вот почему, — пишут святые Каллист и Игнатий Ксанфопулы, — божественные отцы говорят о нем и против него множеством способов. Как Дедал из мифа, это воображение имеет множество форм и, как гидра, много голов… Именно через него проходят и приходят гнусные убийцы, которые соединяются и смешиваются с душой, которые делают из нее рой шершней, вместилище пустых и страстных помыслов»[691]

. Таким образом, она не только «всеми силами противостоит чистой молитве»[692], но уже не оставляет никакого места в душе помыслу и воспоминанию о Боге, которые в норме должны душу заботить. Преподобный Варсонофий сравнивает душу в ее нормальном состоянии, то есть в таком, когда она вся занята воспоминанием о Боге, с уже нарисованной картиной, к которой нельзя добавить никакой фигуры, никакого образа[693]

. У человека в падшем состоянии происходит все наоборот: картина целиком заполнена фигурами и формами, навязанными воображением, и не имеет свободного места для мысли о Боге.

Во внутренней жизни падшего человека воображение занимает тем большее место и играет тем более пагубную роль, чем теснее оно связано со страстями. «В наше время, — пишет преподобный Максим Исповедник, — человек в своем движении находится во власти иррационального страстного воображения[694]. С одной стороны, воображение возбуждает страсти, предоставляя им основу для действия и развития[695]

. С другой стороны, прежде всего страстями вызвана деятельность воображения и ее результаты: питаясь в первую очередь тем, что представляется[696], страсти заставляют воображение порождать образы (прежние или новые), которые страстям соответствуют и им же доставляют искомое удовольствие[697]. Преподобный Максим Исповедник замечает: «Как ум голодного человека воображает хлеб, а ум жаждущего — воду, так и ум лакомки воображает всякого рода блюда, ум любителя наслаждений — фигуры женщин, ум тщеславного — почести от других людей, ум злопамятного — как отомстить тому, кто его обидел, ум ревнивца воображает, как сделать плохо тому, кого он ревнует, — и так со всеми остальными страстями»[698].