Исцеление духовных болезней. Введение в аскетическую традицию Православной Церкви

Основных страстей восемь. Авва Евагрий предлагает следующую классификацию: «Существует восемь родовых помыслов, в целом включающих в себя все прочие: первый — чревоугодие (γαστριμαργία); второй — блуд (πορνεία), третий — сребролюбие (φιλαργυρία)[830], четвертый — печаль (λύπη), пятый — гнев (ὀργή), шестой — уныние (ἀκηδία), седьмой — тщеславие (κενοδοξία), восьмой — гордость (ὑπερηφανία)[831]». Перечень, установленный Евагрием, стал традиционным в православной аскетике[832].

Восемь родовых страстей соответствуют семи народам, которые должны быть побеждены, согласно Второзаконию[833], и Египту, уже побежденному

[834]. Иногда святые отцы, объединяя гордость и тщеславие в один порок, признают, таким образом, лишь семь страстей[835], соответствующих при этом семи бесам, о которых идет речь в Евангелии[836].

В основании восьми главных страстей и всех вытекающих их них пороков лежит себялюбие (φιλαυτία), или эгоистическая любовь к себе. Себялюбие — источник всех пороков[837], однако прежде всего оно является причиной трех основополагающих страстей: чревоугодия, сребролюбия и тщеславия, которые предшествуют пяти другим основным страстям и их порождают, затем уже возникают все прочие[838]

. Преподобный Максим Исповедник пишет: «Себялюбие, как я говорил уже не раз, — это источник всех страстных помыслов. От него происходят три родовых порока вожделения: чревоугодие, сребролюбие и тщеславие»[839]. Это перекликается с учением аввы Евагрия: «Бесы, ополчающиеся на praxis[840], первыми объявляющие нам войну, суть те, которые несут бремя вожделений чревоугодия, побуждают к сребролюбию и манят к человеческой славе. Все прочие идут следом»[841]. И далее он замечает: «Вот почему диавол искушал Спасителя этими тремя помыслами, призвав Его вначале сделать камни хлебом, затем пообещав Ему весь мир, если Он поклонится ему (диаволу), и, наконец, сказав Ему, что Он будет прославлен, если послушает его»[842].

Эти три первоначальные страсти и являются, в каком-то смысле, непосредственно [страстями], поскольку появляются в первую очередь и наиболее распространены среди людей. Они открывают путь и всем прочим страстям: «Никто не окажется во власти беса, пока не будет уязвлен этими тремя вождями», — отмечает Евагрий[843]. Мы видим также, что до тех пор, пока человек не победит эти страсти, он не сможет освободиться от других. И наоборот: если он преодолел их, то легко может справиться с оставшимися страстями[844].

Три главные страсти порождают непосредственно три последующие, как учит преподобный Максим Исповедник: «Из чревоугодия происходит блуд, сребролюбие производит жадность[845], тщеславие порождает гордость»[846]. От них равным образом ведут начало остальные страсти[847]

.

Отметим, впрочем, что данный порядок происхождения не имеет абсолютного значения, но лишь указывает на то, что имеет место в целом. В сущности, одна страсть, порождая другую, более питает ее, нежели производит. С другой стороны, если верно то, что одна страсть прокладывает дорогу другой (например, чревоугодие — блуду), то она — не единственный питающий ее фактор.

В общем, классификация страстей, которую мы только что показали, не является законченной и исключительной, как было отмечено выше, и ни в коем случае не следует воспринимать ее жестко и схоластически. Отцы, часто параллельно друг другу, представляют различные перечни страстей в зависимости от особенностей своих учений[848]. Подобные классификации не имеют абсолютного значения, но представляют собой удобные инструменты для духовного научения и аскетического делания. И поскольку они позволяют лучше понять суть вещей и найти более легкий подход к сложной и многообразной действительности, постольку мы сами в дальнейшем обратимся к ним.

В то же время очевидно, что типы родственных связей между страстями, которые мы показали, выявляют лишь основные тенденции и не исключают других способов происхождения и иных видов взаимосвязей. Обычно святые отцы учат, что все страсти находятся в постоянной взаимосвязи, содержат в себе друг друга и взаимно укрепляются. Отцы утверждают при этом, что каждая страсть производит другие страсти[849]. Преподобный Марк Подвижник пишет: «Нам не должно казаться странным, что нас против воли соблазняют не только те помыслы, которые мы любим, но и те, которые мы ненавидим. В какой степени имеется дурное сходство между ними, в такой внушения взаимодействуют с нашими желаниями, и наоборот. Когда же каждый помысел прочно укоренился в том, кто лелеет его, тогда он передает его следующему, да так, что [человек] ведется вторым помыслом тем же образом, не остерегаясь, сильно влекомый связью с первым»[850].