Итальянский футуризм. Манифесты и программы. 1909–1941. Том 2

Человечество движется к анархическому индивидуализму – цели и мечте любого сильного духа. Коммунизм, напротив, – это старая формула посредственности, которую усталость и страх войны перелицовывают сегодня, превращая её в интеллектуальную моду.

Коммунизм – это обострение рака бюрократии, который всегда грыз человечество. Немецкого рака, производного от типично немецкого препарационизма². Любая педантичная подготовка антигуманна и утомляет фортуну. История, жизнь и земля принадлежат импровизаторам. Мы ненавидим милитаристскую казарму, равно как и коммунистическую казарму Анархистский гений осмеивает и разбивает коммунистический карцер.

Отечество представляется нам максимальным расширением индивидуальной щедрости, разливающимся вокруг на всех подобных нам человеческих существ, симпатизирующих и симпатичных. Оно являет собой самую обширную и конкретную солидарность интеллектуальных, сельскохозяйственных, речных, портовых, промышленных интересов, связанных с уникальным географическим положением, климатом и цветом горизонта.

Сердце человека в его круговом расширении разбивает удушающий малый круг семьи, чтобы добраться до самых крайних пределов отечества, где слышно сердцебиение его соотечественников, как пульсация на оконечностях его собственного тела. Идея отечества отменяет идею семьи. Идея отечества – благородная, героическая, динамичная, футуристская, тогда как идея семьи – мелочная, пугливая, статичная, консервативная и пассеистская. Здоровая идея отечества возникает сегодня впервые из нашего футуристского мироощущения. Прежде она представляла собой мутную смесь кампанилизма

³, грекороманской риторики, мемориального красноречия, прославления мёртвых героев, недоверия к живым и страха войны.

Футуристский патриотизм – это, наоборот, страсть к становлению-прогрессу-революции народа.

Как максимально аффективная сила индивида, бескорыстный футуристский патриотизм становится самой благоприятной атмосферой продолжения и развития народа.

Аффективный круг нашего итальянского сердца, расширяясь, обнимает отечество – максимально манёвренную массу идеалов, интересов, потребностей – моих, наших, взаимосвязанных и непротиворечивых.

Отечество – это максимальное продолжение индивида, или, лучше сказать – самый большой индивид, способный жить долго, управлять, господствовать и защищать все части своего тела.

Отечество – это психическое и географическое осознание усилия частного улучшения.

Нельзя упразднить идею отечества, кроме как прикрываясь эгоизмом абсентеизма. К примеру, сказать: «Я не итальянец, а гражданин мира» – равнозначно тому, чтобы сказать «плевать мне на Италию, на Европу, на человечество – я думаю только о себе».

Понятие отечества нерушимо, как и понятие партии.

Отечество не что иное, как обширная партия.

Отрицание отечества равнозначно изоляции, кастрации, самоуничижению, самоочернению, самоубийству.

Рабочие, которые сегодня маршируют, размахивая красными флагами, после четырёх лет победной войны обнаруживают свою смутную потребность в собственной героической и славной войне.

Абсурдно саботировать нашу победу криком «Да здравствует Ленин, долой войну», после того как Ленин заставил русский народ отречься от одной войны и навязал ему другую – против Колчака, Деникина и поляков.

Таким образом, русский большевизм невольно создаёт русский патриотизм, который рождается из необходимости оборонительной войны.

Невозможно избежать двух этих понятий-чувств: патриотизма, то есть практичности развития индивида и народа и героизма, то есть синтетической необходимости преодоления человеческих сил, подъёмной силы народа.

Все уставшие от бурно динамичного разнообразия жизни мечтают об успокоительном и устойчивом однообразии, которое обещает коммунизм. Им хочется жизни без сюрпризов, гладкой как бильярдный шар земли.

Но давление пространства ещё не сравняло горы с землёй, и жизнь, которая есть Искусство, состоит (как любое произведение искусства) из пиков и контрастов.

Человеческий прогресс, который по природе обладает возрастающей скоростью, как любая скорость, предполагает преодоление препятствий, то есть революционные войны.

Жизнь насекомых показывает, что всё сводится к воспроизводству любой ценой и к бессмысленному разрушению.

Человечество тщетно мечтает уклониться от этих двух законов, которые поочерёдно то возбуждают, то утомляют его. Человечество мечтает, что некий уникальный вид человека мира установит мир, однако человек этот должен быть немедленно кастрирован, дабы его агрессивная мужественность не провозгласила новой войны.

Уникальный человеческий тип должен был бы жить на исключительно гладкой земле. Каждая гора – это вызов любому Наполеону и любому Ленину. Любой листок проклинает воинственную волю ветра.

Несократимое разнообразие человеческих запросов и средств передвижения оскорбляет коммунистическую мечту.