Италия. Под солнцем Тосканы

Мы доезжаем до конца дороги, проходящей возле нашего дома, и выходим из машины у начала неширокой тропы. Мы обнаружили эту тропу случайно. Пойдя по ней, мы сделали фантастическое открытие. Это была замечательная прогулка, и мы тогда решили прийти сюда ещё раз, в Рождество. Тут течёт вода, хотя летом её не было. Из расселины неожиданно вырывается поток и разливается по дороге. Мы приходим к водопаду, потом оказываемся в лесу, где растут огромные старые каштаны и сосны. В лесу мы видим несколько участков снега, а выше, вдали, снега ещё больше. Воздух очень влажный, пахнет мокрыми сосновыми иголками. Мы проходим к тому месту, где булыжники уложены встык. «Посмотрите, — говорит Эшли, — тропинка расширяется по мере подъёма». Мы стоим на римской дороге. Мы ни разу не добрались до её конца, но Беппе, знающий её с детства, говорил, что она поднимается на вершину горы Сант-Эджидио, а это в двадцати километрах отсюда. Римские дороги не изгибаются и не кружат, они идут по прямой до самого верха. Колесницы были лёгкими, и римские геодезисты, похоже, руководствовались самым коротким расстоянием между двумя точками. Я читала, что дорожное полотно некоторых римских дорог уходит вглубь на три с половиной метра. Мы ищем указатели расстояния, но они исчезли. Под нами лежит Кортона, а ниже города долина и горизонт кажутся сверкающими, как отполированные. Вдалеке мы видим горы, которых раньше не видели, и города на холмах. Вершины Синалунга, Монтепульчиано и Монте-Сан-Савино поднимаются резко вверх, как три корабля, плывущих на фоне неба. Распутан последний узелок моего беспокойства. Я начинаю мурлыкать: «Я видела три корабля, приплывших в день Рождества, утром в день Рождества». На тропу перед нами выскакивает рыжая лиса. Она вертит во все стороны пушистым хвостом, а заметив нас, скрывается в лесу.

Дорога к дому Фенеллы и Питера и летом-то труднопроходима, теперь же мы везём кастрюли и подносы и стараемся ничего не опрокинуть на колени друг другу. Бедная подвеска нашего «твинго»! Мы переправляемся через несколько потоков и чуть не застреваем в размыве размером с канаву. Когда мы приезжаем, все уже пьют красное вино у камина. Этот дом — один из самых великолепных, по мнению местных жителей. Гостиная, бывший амбар, поднимается на два этажа. Огромная комната заполнена коллекцией предметов антиквариата, коврами и другими сокровищами. Однако такое большое помещение непросто нагреть, и мы располагаемся на больших софах в бывшей кухне, где камин достаточно велик. В первом этаже на столе стоят ветки сосны и красные свечи. Фенелла наливает на разделочную доску жидкую поленту. Эд нарезает цесарок, Питер — сочное жаркое. Мы кладём еду себе на тарелки. Фенелла съездила в Монтепульчиано и привезла свое любимое «Вино нобиле». «За отсутствующих друзей», — предлагает тост хозяйка. «За поленту!» — присоединяется к ней Эд. Наша небольшая эмигрантская компания веселится от души.

По пути домой мы останавливаемся в городе выпить кофе. Мы предполагаем, что улицы в рождественскую ночь, в девять вечера, будут пустынными, но на самом деле весь город высыпал на улицу, независимо от возраста. Люди гуляют и общаются.

— Ну, Джесс, — говорю я, — будь объективен. Ты здесь новый человек, так что скажи мне, это моя иллюзия — или вправду это самый божественный город на свете?

Он тут же отвечает:

— Город исключительно хорош, первый класс.

Мы ходим от церкви к церкви, рассматриваем сцены рождения Христа. Напоминания о Его рождении повсюду. Пусть я считаю себя язычницей, но думаю: как кстати метафора «рождение» под конец года, конец тёмный и мёртвый. Один крик младенца в сырой соломе — и смерти нет. У ребёнка в каждой сцене — светлый нимб вокруг головы. Солнце направляется в сторону небесного экватора. Осталось сделать один шаг, и мы на повороте к свету. Эта беспокойная тяга в такое время года, может быть, и есть проявление желания снова обрести свой собственный свет. Я читала, что тело содержит минералы в той же пропорции, что и земля: процентное содержание цинка и натрия в земле как и в человеческих телах. Может быть, каждому телу присуще желание имитировать тягу земли к перерождению?