Итиноку

Минули сороковины; Денисов провел новую выставку, посвященную памяти Зинаиды и маленького Антоши, и зрители выходили оттуда со слезами просветления… Впереди Ираклия ждал контракт на иллюстрирование пятидесяти томов детской энциклопедии "Я все знаю!", и непонятно было, что с ним случилось на "Адмиралтейской".

Все произошло во второй половине дня, в короткий период затишья между утренним и вечерним часами пик.

Одну из свидетельниц спасло то, что она увидела на стене ноябрьскую афишу своего любимого театра Ленсовета и отошла, чтобы посмотреть репертуар. И тут за ее спиной раздался тяжелый удар. Любовь к театру сохранила девушке жизнь. Тело Денисова упало там, где она должна была пройти…

Новость быстро облетела Петербург, и тут же пошла в обсуждение. Все гадали, что это – несчастный случай, самоубийство, или убийство. Строились самые разнообразные версии: проблемы с законом – "время такое, слово не то скажешь, и суши сухари на восемь лет", конфликт с криминальными структурами – "вы же помните, вроде у Залива, где у него дача, какая-то история со стрельбой была", постыдную болезнь, а Гельсингфорский говорил: "Совесть его замучила, не все ладно с гибелью его родных, уж больно вовремя они утонули!"…

Первичный осмотр места происшествия не выявил следов постороннего вмешательства. Пока все указывало на то, что Денисов спрыгнул или сорвался со смотровой площадки сам. Художник был трезв и не выглядел недужным.

Шустрый оперативник, проверяющий телефон художника, чудом не разбившийся при падении, установил, что по дороге к станции метро Денисов разговаривал с некой Анной Каминской, 23-летней жительницей Васильевского острова. Удалось извлечь запись разговора. Беседа носила весьма игривый характер. Ираклий и Анна обсуждали планы на выходные и сошлись на том, что лучше провести эти два дня у Ираклия на Заливе, и художник, жизнерадостно выпалив "Подъезжай, зая, я по тебе соскучился, и мой веселый парнишка тоже истосковался!", вошел в вестибюль… и через несколько минут свалился со смотровой площадки.

Прослушав запись, следователь Григорий Петров, принявший дело, нахмурился: "Итак, версию самоубийства после этой записи можно смело вычеркивать. Не будет человек за минуту до суицида обсуждать с барышней планы на совместный уик-энд!" Он тут же велел оперативникам вызвать Анну Каминскую и послать запросы в наркологический и психоневрологический диспансеры – не состоял ли у них на учете потерпевший. "Или несчастный случай, или убийство… Не похож он был на суицидала. Носом чую, непростое дело!"

*

Красавица Каминская оказалась актрисой одного из многочисленных петербургских театров, с недавних пор – примадонной, играющей все главные роли благодаря родству с главным режиссером, приходившимся ей дядей. Она уже освоила манеру смотреть на всех свысока и разговаривать с чувством превосходства. К следователю она прикатила на серебристом БМВ, в приемной жестом, скопированным из кино, бросила на стол секретарши серебристое манто и вплыла в кабинет в облаке дорогих духов…

Следователю приходилось по работе видеть артистов, которые вне сцены были нормальными, приятными и доброжелательными людьми, а были такие, которые играли постоянно, даже покупая булку хлеба в тонаре у дома. Такое ощущения, что собственного "я" они не имели и заменяли его ролями. Вот и Каминская была явно из второй категории. В первые же пять минут она трижды подчеркнула, что в коллективе находится на особом положении, что ей все завидуют, но не смеют делать "навредю" потому, что ее дядя – главреж, а старшая сестра замужем за полковником МВД, а папа – бизнесмен, вкладывающий деньги в театр…

"Я это понял, – сказал Петров, – а теперь позвольте перейти к делу".

Анна ничего особенного сказать не могла. Кроме того, что ее роман с Ираклием вспыхнул полгода назад, весной. Тогда еще были живы Зинаида и Антоша… Это разрушало репутацию безупречного семьянина, любящего мужа и отца Денисова, раскрученную в СМИ…