Итоги № 31 (2012)

На веранде никологорского дома висели клетки с певчими птицами, которые спозаранку давали изумительные концерты. «Певуньи сегодня в хорошем настроении, значит, день будет удачный», — говорила Наталья Петровна, и все у нее действительно складывалось. По дому ей помогала Катя, молчаливая женщина средних лет, но на кухне всегда дирижировала сама хозяйка. Дом Наталья Петровна вела в старом стиле: на столе всегда стояли самовар, варенье, которое она варила сама, печенье — тоже домашнее. Пасху в исполнении Натальи Петровны я и не пыталась повторить: там использовался такой сложный набор пряностей и цукатов, так по-особенному надо было приготовить творог... Обеды в ее исполнении становились центральным событием дня — готовила она вдохновенно, да и гости собирались интересные. Однажды, например, на один из таких обедов были приглашены Федерико Феллини и Джульетта Мазина. Говорили о последних фильмах маэстро («Восемь с половиной», «Джульетта и духи»), но гости, кажется, были больше поглощены кулинарным бенефисом Натальи Петровны. Борщ, пельмени, котлеты, солености-мочености вроде фирменных грибочков, пироги с разной начинкой, кулебяка... Федерико Феллини интересовался, как это все приготовлено, и собирался повторить обед «от Натальи Петровны» у себя в Риме.

— Известно, что дом Михалковых притягивал гостей..

.

— Несмотря на старинный уклад, Николина Гора стала гнездом творческой молодежи. Здесь проходили бесконечные творческие дискуссии: мы делились сюжетами из фильмов, которые только должны были быть сняты (я, например, участвовала в обсуждении «Андрея Рублева»), соревновались в смелых идеях и проектах. Впитывая услышанное и смело вступая в диалог, я учила русский. У Михалковых я познакомилась с Андреем Тарковским, фотографом Валерием Плотниковым, художником театра и кино Колей Двигубским, замечательными операторами и композиторами. В один из таких вечеров Андрон сказал: «Я хочу, чтобы ты сыграла в «Дворянском гнезде». Только представь, Варвара Лаврецкая, русская помещица, красавица, которая возвращается из Парижа и смотрит с любопытством на все вокруг, — роль для тебя». Мне эта идея очень понравилась, но Кончаловский боялся, что будут возражения сверху.

— А в чем была проблема?

— Советское кинематографическое начальство могло возразить: неужели на эту роль нельзя найти советскую актрису? Но судьба помогла мне. Как-то во время приема на Каннском фестивале я разговорилась с зампредом Госкино Владимиром Баскаковым, еще не зная, кто мой собеседник. Мы мило побеседовали, но на том все и закончилось. Когда же Андрон уже почти получил разрешение на мое участие в фильме, он позвал меня на встречу с Баскаковым. Тот меня, разумеется, узнал, и я была утверждена на роль. Съемки «Дворянского гнезда» шли довольно долго. Андрон не столько придерживался фабулы, сколько старался передать атмосферу дворянской России. В одном из эпизодов было использовано около трех тысяч свечей! У меня были великолепные туалеты и фамильные драгоценности Натальи Кончаловской, так что съемки эти в 1968 году запомнились. Советские кинокритики восприняли меня в роли Варвары Лаврецкой очень тепло. Один из них отозвался обо мне так: «Русская по своим корням, парижанка по зову сердца, кокотка по темпераменту, полька, заблудившаяся в Европе...»

— А Андрей Кончаловский как-то сказал, что «Беату в России пьют как дорогой заграничный коньяк».

— Ой, да что вы... Это было связано с тем, что в то время западные фильмы в СССР еще не показывали, поэтому польская продукция оказалась в какой-то мере «окном в Европу». В том же 1968-м я снялась у Анджея Вайды в фильме «Все на продажу», который, как и «Дворянское гнездо», стал популярен в Союзе, — этакие «Восемь с половиной» на польский лад. Успех в СССР, без сомнения, сделал меня более востребованной и в Европе. После «Дворянского гнезда» я снималась в Венгрии, ГДР, Бельгии, Франции, Чехословакии, потом в 1984 году в «Европейской истории» у Игоря Гостева. Кстати, на гонорар после этого фильма я купила роскошных соболей на шубу. На меховую фабрику меня сопровождал Михалков-старший (у него там были какие-то знакомые) — отбирали лучших соболей, советовались с меховщиками, чтобы правильно подобрать шкурки. Очень жалко, что позднее мне пришлось эту шубу продать. А в середине 90-х российские друзья сделали обо мне небольшой фильм, в котором Кончаловский, Плотников, Михалков и некоторые другие делятся своими воспоминаниями. Однажды раздается звонок в дверь, а на пороге стоит посол России в Польше Юрий Кашлев с букетом роз и кассетой в руках, на которой написано: From Russia with love. Я была в домашнем халате, что, впрочем, ничуть не смутило посла: в такой вот неформальной обстановке меня поздравили с днем рождения.

— Наши мужчины были неравнодушны к вам. А вы?