Итоги № 46 (2013)

Это, конечно, правильно, если речь вдруг пойдет о покупке анонимными иностранцами какого-нибудь оборонного ФГУПа. Но в списке стратегических компаний у нас значатся в основном хотя и системообразующие, но вполне публичные и не имеющие отношения к обороноспособности страны компании. В условиях, когда отток капитала достиг неприличных цифр (чистый вывоз в третьем квартале ускорился до 12,9 миллиарда долларов с 7 миллиардов во втором), заниматься такой «спортивной рыбалкой» немного не комильфо. Тем более что сеанс инвестиционной магии с последующим разоблачением стоило бы начать с себя.

Среди российских владельцев разного рода активов — не исключая, между прочим, стратегических — в ассортименте весьма широко представлен «попандопуло». Причем в самом прямом смысле, поскольку наши офшорные бенефициары шифруются чаще всего на населенном потомками древних ахейцев Кипре. Ловись, рыбка!

Кто на новенькую? / Общество и наука / Общество

Кто на новенькую?

/ 

Общество и наука/ Общество

Директор Пушкинского музея Марина Лошак: «У меня нет личных амбиций, не стремлюсь к тому, чтобы заговорили: «Вот пришла Марина, и все изменилось»

 

Более полувека возглавлявшая ГМИИ имени А. С. Пушкина Ирина Антонова 1 июля 2013-го уступила пост Марине Лошак, которая до того работала арт-директором музейно-выставочного объединения «Манеж». Ирина Александровна получила не вполне внятный статус президента Пушкинского музея, Марина Девовна назвала предшественницу местным домовым и… заняла ее бывший кабинет. А как иначе? Все должны понимать, кто в доме хозяйка.

— Где же теперь обитает ваш домовой?

— За стеной, по соседству. Чтобы всегда быть рядом.

— Неужели и дверь между кабинетами открыта?

— Заперта. Вход к Антоновой с другой стороны. Но это не мешает нашему постоянному общению и сотрудничеству. Объем работы невероятный, ее с лихвой хватает на всех. И каждый у нас — домовой... Да, проблем много. Носимся как заведенные, параллельно занимаемся текущими делами и думаем о будущем музея. Ответственность нечеловеческая, важно не ошибаться, принимать правильные решения.

— Как вы разделили обязанности с Антоновой?

— Специального распределения не было, все сложилось естественным путем. Некоторые темы Ирина Александровна ведет исторически. Например, «Декабрьские вечера». Часть спонсоров, меценатов музея завязаны непосредственно на нее. Антонова ездит в зарубежные командировки, встречается с иностранными партнерами… Словом, идет нормальная, не конфронтационная работа.

— Но двоевластие — штука опасная, обоюдоострая.

— Мне это не мешает. Вот совсем! Абсолютно нет времени, чтобы заниматься самоанализом, рефлексировать. Надо решать гораздо более сложные вопросы.

— Говорите так, словно перед вами авгиевы конюшни.

— Мы имеем дело с очень старым музеем, у которого много обременений самого разного свойства.

— Сто лет — разве возраст для подобного рода заведений?

— Здание не реконструировалось все это время. Когда его строили, никто не рассчитывал на то количество посетителей, которое оно принимает сегодня. Но ведь не только театр начинается с вешалки. У нас нет ни нормального гардероба, ни, пардон, туалета… Пушкинский — сложное технологическое пространство, его надо грамотно организовать.

— И как уместиться в прокрустовом ложе?

— Выход один: провести полномасштабную реконструкцию.

— Очередную.

— Нет. Первую.

— А что же было раньше? Мне казалось, Ирина Антонова с Норманом Фостером одну уже затевали…

— По ряду причин предыдущая попытка оказалась неудачной, лишив нас права на ошибку. Мы должны делать точные, выверенные шаги. Это усложняет задачу. Отсюда повышенное напряжение и нервозность. Тем не менее порядок действий уже определен. Приглашенные нами профессионалы сейчас заняты осмыслением архитектурной концепции. В логике развития музейного квартала надо учесть множество параметров — маркетинговые, транспортные, градостроительные, социальные…

— Кто эти эксперты?

— Мы выбирали из четырех крупных консалтинговых компаний, в итоге остановились на авторитетной французской фирме, которая называлась Lordculture, а теперь переименована в Avesta. Ее специалисты, к слову, консультировали и Фостера на проекте с Пушкинским музеем.

— Вы проводили конкурс?

— Это отняло бы много времени. Но выбор был сделан абсолютно осмысленно. Учитывалось, что французы уже знакомы с ГМИИ, провели здесь большой объем предварительных работ и глубокий анализ.

— Сожалеете, что Фостер вышел из проекта?