Итоги № 6 (2012)

Когда все предотъездные хлопоты остались позади, друзья принялись уговаривать меня закатить прощальный вечер. Я отнекивался: вот вернемся, тогда и устроим пир горой!.. На вокзале нас поджидали человек шестьдесят. Опять водка, тосты за возвращение, объятия!.. Границу в Бресте миновали без сучка без задоринки. Уже в Кельне начались интервью, выступления по радио. Потом — Париж, Монжерон. Мы с Валей много работали, ходили по музеям. Шесть месяцев промелькнули незаметно. Советское консульство, как и обещали в Москве, продлило визы до октября. И тут мы вспомнили историю о том, как Мстислава Ростроповича и Галину Вишневскую лишали советского гражданства! В тот же вечер мы с Валей решили возвращаться в Москву. Хорошенького — понемножку: бог с ним, с Парижем! Но нас упредили.

Вечером 22 июня 1978 года мне позвонили из консульского отдела посольства СССР и попросили зайти. Генконсул принял меня в своем кабинете. И начал читать по бумажке: «Указом Президиума Верховного Совета СССР решено лишить советского гражданства Рабина Оскара Яковлевича в связи с тем, что его деятельность позорит звание советского гражданина».

Что в таких случаях надо говорить? Я спросил, нельзя ли получить копию указа. «Нет, — ответил консул, — указ еще не опубликован, есть лишь текст полученной из Москвы телеграммы». Я вышел на улицу, и все поплыло у меня перед глазами. Была пятница, в этот день недалеко от Люксембургского сада проходил вернисаж «Святое искусство», где висело несколько наших с Валей картин. Я пришел туда, и новость мгновенно распространилась. Надо было встречаться с журналистами, а мной овладело полное отупение. Вечером завалился к друзьям и напился до потери пульса…

— И больше с советскими властями у вас не было, как я понимаю, никаких контактов?

— Никаких. Помню, в конце 80-х режиссер Иосиф Пастернак снял документальный фильм о художниках и «бульдозерной выставке». Он назывался «Черный квадрат». Там были абсолютно все — Владимир Немухин, Илья Кабаков… А меня, советского лишенца, единственного не было. Срам… Впрочем, меняться отношение ко мне начало еще в годы перестройки. Меня стали приглашать в посольство, но о том, что у меня паспорта нет, никто не вспоминал. Чиновники приезжали ко мне картинки смотреть, журналисты из Москвы интервью брали… Но паспорта у меня так и не было.

Российский паспорт дал мне Александр Авдеев, когда он был послом во Франции. Произошло это в значительной степени случайно. Свершила чудо женщина, причем француженка. Звать ее Шарлотт Валигора. Эта энтузиастка русской живописи написала письмо президенту Жаку Шираку. Из его канцелярии это послание прямым ходом поступило в посольство России. И вдруг Авдеев приезжает ко мне вроде бы картинки посмотреть. А начинает с другого: «Официальная часть — сперва… В общем, мы предлагаем вам или российский паспорт, или постоянную визу». Я выбрал паспорт. С меня попросили только три фотографии. Анкетку даже сам консул за меня заполнил…

— А в Москву как вы вернулись?

— В 93-м, еще с французскими паспортами. Дороги не убирались, всюду торговали с рук… Разруха. Но именно тогда нам с Валей предложили организовать выставку в Русском музее, в Питере. После этого я приезжал в Россию много раз — и на представление монографии обо мне, и на выставки разные… Один раз даже по особому делу. Как-то новый русский предложил нам обменять несколько картинок на квартиру в Москве. В хорошем месте, на Маяковке. Так что я вновь москвич…

— Часто там бываете?

— Ну куда я один помчусь на девятом десятке? После смерти Вали три года назад я никуда не езжу… Саши нет (талантливый художник Александр Рабин умер в Париже в 94-м году. — «Итоги»), Вали нет… Да и лететь в Москву причины нет, а просто так болтаться по городу возраст не тот. Но московская квартира без дела не стоит. Дочь у меня в Америке, когда приезжает в Москву, ей есть где остановиться. И у внука, который живет под Москвой, есть столичная резиденция… И в Латвии у меня внук, ему уже за тридцать.

— Не думаете ли написать картину и про французский паспорт?

— У меня два паспорта. Это если говорить о документах. А на картинах — только русский, советский. Пытался рисовать французский «Паспорт», но ничего не получается. Почему? За ним не стоит ничего. Бумажка — и больше ничего. А за советским — судьба всего народа. Без этой казенной бумажки я был словно преступник. Тема драматическая, благодарная…

Кирилл Привалов

 

Панк или пропал / Искусство и культура / Театр