Итоги № 6 (2012)

Опыт Романа Сенчина — автора нашумевших «Елтышевых» — показывает, насколько эта точка зрения ошибочна. Его новый роман «Информация», повествующий о жизни клерков, в том, что касается фактов, представляет собой пестрое собрание ошибок, курьезов и стереотипов. Похоже, офисных работников писатель видел только в кино, причем не нашем, а американском, и не в кинотеатре (где еще хоть что-то можно разглядеть), а по телевизору с диагональю двенадцать дюймов. Хуже того — прежде чем наградить своего героя романтичной профессией «медиабайер», автор не потрудился даже в самых общих чертах выяснить, чем занимается этот загадочный специалист. Как результат сенчинские герои слушают не ту музыку, ужинают не в тех ресторанах, не так говорят и одеваются, ездят не на тех машинах, не так тратят деньги, а на работе либо «тупят в монитор», либо проводят какие-то неопределенные «переговоры», создавая в читателе острейшее чувство подделки.

Именно эта постоянная липа заставляет и к самой истории главного героя относиться с изрядной долей недоверия: если автор так небрежен в деталях, может, он и к главному своему предмету — движению человеческой души — подходит с той же приблизительностью? Впрочем, похоже, это обвинение с Сенчина все же следует снять: при всей картонности антуража внутри герой живой, теплый и настоящий, с настоящими же переживаниями, страстями и страхами.

Собственно, основной сюжет написанного от первого лица романа представляет собой историю жизненного краха благополучного человека. Узнав об измене жены, он напивается, засыпает на морозе и едва не становится инвалидом. Покупает в кредит квартиру — и оказывается втянут в бесконечную тяжбу с бывшим владельцем. Приобретает машину — и тут же лишается прав. Пытается наладить отношения с женщинами — и немедленно напарывается сначала на высокодуховную «динаму», а после — на откровенную психопатку. Едет в командировку на Кавказ (вопрос, что делать в Дагестане московскому медиабайеру, оставим на совести Сенчина) — и привозит оттуда несколько новых врагов, жаждущих от него не то денег, не то крови. Жизнь рушится по всем фронтам, а за каждым следующим поворотом (как зловеще намекает нам при любой возможности сам герой) его ждет лишь новая беда. Полнейшая безысходность становится для него нормой жизни, а запой — единственным средством борьбы с драматическим отсутствием просвета на горизонте. То ли дело в юности, когда герой жил в тихом городке на Волге, запоем читал Селина и другую бунтарскую литературу, верил в светлые идеалы и с нетерпением ждал мировой революции...

История этого «упадка и разрушения» не то чтобы радует или воодушевляет, но затягивает вполне всерьез. Сенчин, как ни один другой автор, умеет заставить читателя вместе с героем барахтаться в тине отчаяния, вместе с ним страшиться будущего и тщетно искать малейшего проблеска света в сгущающемся мраке. Поэтому каждая следующая фактологическая глупость воспринимается едва ли не с радостью — как избавление от наполненного смыслом, но мучительного и больного сна. Чур меня, чур. В жизни так не бывает. Это не про меня.

Галина Юзефович

ли­те­ра­тур­ный кри­тик:

 

Забег классиков / Искусство и культура / Художественный дневник / Музыка

 

Главная институция отечественной музыкальной жизни подошла к очень серьезной дате. Появившаяся на свет официально в 1922 году благодаря наркому Луначарскому, Московская государственная академическая филармония знавала разные времена, но взлетов и светлых полос в ее истории гораздо больше, чем всего остального. Как ни критикуй ее за неповоротливость, МГАФ остается символом постоянства в консервативном по сути музыкальном мире и уж точно островом надежности в музыкальном мире России. На дату с готовностью откликнулась вся нынешняя музыкальная элита страны, в ответ Московская филармония решила: праздник так праздник — и позволила себе отмечать его три дня.

Отмечать, правда, задумали своеобразно, ударной работой. Даже в обрамлении все было на высшем уровне. В первый день «Виртуозы Москвы» с Владимиром Спиваковым играли только безусловные бестселлеры: Гайдн, Моцарт, Пуччини, Россини. В третий день публику баловали Юрий Башмет, Вадим Репин, Денис Мацуев, Александр Князев и другие солисты с бодрящим сочетанием Шостаковича и Шуберта. Но главное событие все же случилось в воскресный день 29 января. Филармония затеяла музыкальный нон-стоп с одиннадцати утра до одиннадцати вечера (а по факту много дольше) — и собрала в одни сутки краткую историю русской музыки, лучшее из наследия отечественной музыкальной школы.