Итоги № 6 (2014)

...После дефолта, когда убрали весь кабинет, Борис Николаевич звонил, поздравлял меня с днем рождения. Сказал, что сам он не любит собственные дни рождения. Потом замолчал — держал паузу, ждал, что я что-либо попрошу. Мол, тебя же убрали, чего ты хочешь на день рождения? А я была настолько сдвинута на государственной политике, что сказала: «Борис Николаевич, дефолт, кошмар, нужно серьезно заняться ситуацией!» Он сказал: «Я что-нибудь придумаю» — и повесил трубку. Потом все мне говорили: «Ты что, ненормальная?»

Вот так и горела синим пламенем, а карьерные амбиции были где-то черт знает где. Я была абсолютным романтиком.

— Почему депутаты валили все предложения Кириенко по выходу из кризиса и без проблем принимали то же самое от Евгения Примакова?

— Парламент был чрезвычайно влиятельным и консервативным: коммунисты там имели очень много голосов. Помните ельцинские времена? 8 долларов за баррель! Не 100, даже не 20! Дефолт. Зарплаты платили чашками, поварешками. Едешь из Москвы в Рязань — вдоль дорог расставлены игрушки. Кириенко ассоциировался с ельцинской порослью, с молодой, которую считали повинной в происходящем. А Примаков был свой — и по возрасту, и по темпераменту, и по бэкграунду.

— Правда ли, что вы знали Евгения Максимовича с тех пор, когда буквально под стол пешком ходили?

— Правда. Мы с родителями жили в коммунальной квартире, и у нас были соседи, которые дружили с Примаковым. Он приходил к ним в гости, а я там под столом бегала, когда все вместе гуляли на Новый год, на праздники. В сознательном же возрасте у меня с Евгением Максимовичем были очень добрые отношения. Он меня очень любил и уважал. Бывало, посмотрит мне в глаза и скажет: «И-и-и-ра. Вот такая у нас же-е-е-нщина. Еди-и-инственный мужчина в парламенте». Он хотел оставить меня министром в своем правительстве, хотел, чтобы я и при нем продолжала работать с малым бизнесом. Но коммунисты не дали. Расформировали мой госкомитет. Ходыреву, который потом стал губернатором Нижегородской области, дали антимонопольное министерство, туда и влили малый бизнес, а меня убрали.

— С каким чувством покидали правительство?

— Абсолютной несправедливости. У меня была такая обида! Я там вкалывала просто по-черному. Выкручивалась, преследовала коррупционеров, мне угрожали. Я толкала всю эту телегу, которая никуда не двигалась, готовила программы поддержки малого бизнеса, на который всем было наплевать. И вот раз — и все. Там, наверху, договорились, и всех — под одну гребенку.

Год на посту министра — это бесконечная борьба. Как белка в колесе бегала, а колесо на одном месте. После всего этого осталось стойкое ощущение неприятия всех правительственных структур. Ненавижу бюрократию. Именно поэтому потом написала книгу «SЕХ в большой политике», где объясняла неформальные правила поведения в исполнительной власти.

— И все же удалось что-то сделать за министерский год?

— Успела пробить указ президента со всеми основными положениями, касающимися малого бизнеса: конкурсами по аренде помещений, сокращением лицензирования, проверок и процедуры сертификации, введением вмененного налога. Другое дело, что, когда Борис Николаевич ушел, все эти бумаги были выброшены. Но, кстати, когда Путин стал президентом, то ко мне тут же обратились с просьбой их поднять. Указать, у кого они лежат и кто их видел.

Став вице-спикером в 2000 году, я продвигала все эти программы, а Путин их поддерживал. У нас даже был с ним разговор на эту тему. Говорю: не двигается пакет — ни регистрация в одно окно, ни сокращение процедуры лицензирования, ничего. Но он же технократ! Жестким голосом говорит: «Вы не в курсе, все идет, пакет готов». Отвечаю: «Я-то в курсе, я этот пакет и подготовила. Вот план работы правительства на целый год — там его нет. Вот план работы парламента на целый год — там его тоже нет». Он сказал: «Это безобразие. Греф превратил свое министерство в методологический кабинет».

Потом я встретила Германа Оскаровича и сказала: «Президент недоволен, у тебя будут неприятности». Спрашивает: «Из-за чего?» Отвечаю: «Малый бизнес». Он говорит: «Ир, не могу эти законы завизировать у других министерств». Говорю: «Знаю, год этим занималась и понимаю, что все будут сопротивляться. Но у меня в отличие от тебя не было только что избранного президента с сумасшедшим рейтингом, который хочет это двигать. Иди к Путину, чего сидишь и тянешь эту резину до бесконечности?» Через месяц весь пакет появился, был утвержден в правительстве, а потом пришел в парламент. Так что в этом плане я все-таки своего добилась. Медленно, тяжело, но добилась. Вмененный налог тоже шел тяжело. А уж освобождение от кассовых аппаратов... Эта интрига длилась вплоть до 2003 года — никак не могла пробить.