Итоги № 8 (2013)

— Стараюсь поддерживать форму. Когда нахожусь в Новосибирске, делать это гораздо проще: Виктор Михайлович по старой памяти в «Динамо» пускает. Раньше у меня там был спарринг-партнер Данила Иванов, сейчас — я у него. Он трехкратный победитель мировых первенств среди глухих, сурдочемпион. Прихожу, помогаю ему готовиться. Ну и себя заодно интересно проверить, у нас это называется — потолкаться. Помните, как в «Оптимистической трагедии»: «Кто хочет попробовать комиссарского тела?..» И ведь желающие находятся: могут выйти, противопоставить себя. Радует, что немногим удается разгуляться на депутатском тельце. Характер никуда не денешь: столько лет провел в такой великой команде, как борцовская сборная.

— Борцы известны своим подчеркнуто уважительным отношением к коллегам и соперникам, в других видах спорта такого нет. Откуда это?

— Это сила традиций, которые берут начало еще с написанных тушью на листах ватмана плакатов. Знаете, в залах раньше была такая наглядная агитация: «На ковре соперники, в жизни — друзья». Все идет оттуда. Наш вид спорта достаточно категоричен: мы боремся в разных категориях, но в рамках общего регламента. Особый почет достается тем, кто выиграл у заведомо более сильного противника, не нарушив при этом правил. Эта часть борцовских традиций, я бы даже сказал — борцовского мировоззрения, и передается из поколения в поколение.

— Существует расхожая фраза о «борцовском братстве»...

— Это не фраза — это явление. В чем оно выражается на практике? Вы же представляете, как выглядит среднестатистический борец. Да, примерно как я, только у большинства моих коллег уши еще характерным образом поломаны. Смятие ушной раковины — так это называется на медицинском языке. Как говорит президент нашей федерации Михаил Мамиашвили, если ты приехал в чужой город и у тебя сломаны уши, без обеда и крыши над головой ты точно не останешься. При этом совершенно не важно, был ли ты знаком с этими людьми раньше, или вас объединяет общее борцовское мировосприятие. И если ко мне, например, приходит борец, с ним мне разговаривать намного проще. Иногда, если это сложный вопрос, я могу быть гораздо более категоричным, чем обычно, объясняя свою точку зрения. И собеседник все равно меня поймет.

— Вы очень кстати упомянули про сломанные уши. У вас они не сломанные, потому что соперники редко прикладывали к ковру?

— В отличие от отчаянно смелых товарищей я их трусливо прижимал. И сгибался не сильно. А если серьезно — я всегда тщательно разминал уши перед схваткой. К тому же в силу природных особенностей хрящи моих ушных раковин мягкие — гнутся, но не ломаются.

— Правда ли, что на Кавказе, где борьба в особом почете, молодые ребята специально ломают себе уши, чтобы походить на борцов?

— Это правда. В Дагестане, Осетии, Чечне количество сломанных ушей на квадратный метр превышает все мыслимые представления. Быть там частью борцовского братства очень престижно. На Кавказе это синоним того, что ты мужчина. Есть разные анекдотические истории, как люди ломают себе уши. Кто-то вставляет их в дверной проем, другие бьют по холодному, не размятому уху. Хрящ ломается, жидкость натекает, и если ее вовремя не откачать, получается характерный «лопух». Одни пытаются положить ухо на утюг и другим прихлопнуть, вторые мнут свой орган слуха плоскогубцами (смеется). Хотя такая фантазия, конечно, чревата...

— В интервью от 2007 года вы говорили, что не собираетесь больше баллотироваться в Государственную думу, поскольку не хотите быть депутатом трех созывов. Почему изменили решение?

— Тому есть несколько причин. Все-таки депутатство — это командный вид спорта: мне не хотелось бросать коллег, с которыми я строил партию, продвигал историю по спискам «Единой России». Я ведь начинал как одномандатник, надеялся только на себя. Потом осознанно пришел к выводу, что нужно работать в коллективе. Хотя не раз говорил раньше и повторю сейчас — не моя эта работенка.

— Есть в вашей парламентской деятельности что-то, чем вы особенно гордитесь?