Итоги современного знания

Ренанъ, отзываясь такъ поверхностно объ исторіи религій, можно сказать, дѣлаетъ большую несправедливость самому себѣ. Самъ онъ написалъ обширную исторію первобытнаго христіанства, и если потомство будетъ поминать его добромъ, то, конечно, за тотъ почтительный, иногда даже благоговѣйный тонъ, который часто звучитъ въ его исторіи. Этотъ тонъ былъ великою новостью, указывалъ на великій успѣхъ въ пониманіи предмета и, дѣйствительно, иногда звучалъ такъ сильно, что, какъ о томъ свидѣтельствуютъ Газе, Гратри, иные невѣрующіе возвращались къ религіи. Вообще, ни одинъ вѣкъ не писалъ такъ много и такъ хорошо о Христѣ, какъ наше печальное столѣтіе. Штраусу, выступившему «ъ книгой, въ которой онъ доказывалъ, что мы о Христѣ ничего достовѣрнаго не знаемъ, пришлось бы признать, еслибы онъ былъ въ состояніи ясно видѣть послѣдовавшее, совершенную неудачу своего тезиса. Но онъ былъ неспособенъ видѣть и плачевно кончилъ свое поприще жалкою книгою Старая и новая вѣра. Его дѣятельность показываетъ, однакоже, какъ благотворна сила твердаго и свободно высказаннаго убѣжденія. Со всѣхъ сторонъ и вѣрующіе и невѣрующіе принялись писать Жизнь Іисуса; и пишутъ до сихъ поръ, и успѣли написать много истинно превосходнаго, хотя бы и съ большой примѣсью слабаго и невѣрнаго. Никогда пресловутый XVIІІ вѣкъ, вѣкъ философіи, не могъ думать, что умы просвѣщенныхъ людей черезъ сто лѣтъ будутъ такъ упорно и неотвратимо обращены на Божественнаго Учителя изъ Назарета. Тезисъ Штрауса, какъ намъ кажется, потерпѣлъ полное пораженіе. Красота святаго и несравненнаго образа Христа побѣдила; она прошла черезъ всю тьму и весь свѣтъ прошлыхъ вѣковъ и до сихъ поръ сіяетъ передъ нами и согрѣваетъ насъ.

VII

Науки политическія и соціальныя

Ренанъ, какъ мы видѣли, утверждаетъ еще, что наука, успѣла найти законы самаго «процесса цивилизаціи»;. т. е. ея поступательнаго хода, способа, которымъ этотъ ходъ совершается. Вѣроятно, это самое онъ разумѣетъ и подъ «исторіею прогресса», о которой вслѣдъ за тѣмъ упоминаетъ.

Жаль, что о такихъ интересныхъ вещахъ сдѣланы только глухія упоминанія. Исторія всякаго предмета совершается сообразно съ природою этого предмета, съ его сущностію, и потому исторія всегда разъясняетъ намъ предметъ. Если показанія Ренана точны, то можно подумать, что мы далеко подвинулись въ пониманіи цивилизаціи и прогресса, т. е., что мы теперь лучше знаемъ, куда идемъ и куда намъ слѣдуетъ идти. Едва-ли, однако, это такъ; вслѣдъ за приведеннымъ нами мѣстомъ, Ренанъ говоритъ:

«Что касается до наукъ политическихъ и соціальныхъ, то можно сказать, что въ нихъ сдѣланы слабые успѣхи». Неожиданно поражаетъ насъ такой печальный отзывъ о всей послѣдней половинѣ нашего вѣка. Нашъ вѣкъ, какъ видно, постигла неудача въ самомъ чувствительномъ пунктѣ, неудача, невознаградимая никакими другими успѣхами. Остальныя страницы у Ренана заняты подтвержденіемъ этого печальнаго отзыва, и то, что онъ говоритъ здѣсь, — истинно поразительно.

Сперва онъ замѣчаетъ, что политическая экономія, питавшая въ 1848 г. очень высокія притязанія, потомъ потерпѣла полное крушеніе. Ее поколебали соціалистическія ученія, которыя въ это время получили серіозную и глубокую разработку у нѣмцевъ. Но эти ученія не пришли ни къ какой ясной теоріи, не даютъ яснаго рѣшенія. Ренанъ предсказываетъ, что соціализмъ уже никогда не исчезнетъ, всегда будетъ безпокоить общество, но будетъ видоизмѣненіемъ общими усиліями, получитъ видъ, при которомъ съ нимъ можно уживаться.

«Въ политикѣ положеніе дѣлъ столь же мало ясно» (стр. XV). Современная политика основана на началѣ народности, которое необыкновенно усилилось съ 1848 г. И вотъ, это начало замѣтно ослабѣваетъ. Человѣчество устало ему слѣдовать и приходитъ съ новымъ политическимъ взглядамъ. Они состоятъ въ слѣдующемъ. «Стало совершенно очевидно», говоритъ Ренанъ, «что счастіе недѣлимаго не соотвѣтствуетъ величію той націи, съ которой онъ принадлежитъ; кромѣ того, обыкновенно послѣдующее поколѣніе очень мало цѣнитъ то, за что предъидущее поколѣніе жертвовало своею жизнью» (стр. XVI).

Какое ужасное настроеніе! Если такъ, то можно сказать, цивилизація и прогрессъ идутъ нынѣ съ тому, что исторія разсыплется прахомъ. Въ самомъ дѣлѣ, если всякій отказывается служить націи на томъ основаніи, что какъ бы она ни процвѣтала, ему лично отъ этого слишкомъ мало проку, если, потомъ, никто не любитъ и не почитаетъ трудовъ и подвиговъ предъидущихъ поколѣній, то, значитъ, человѣкъ въ наше время обрываетъ самыя святыя связи свои и съ настоящимъ, и съ прошедшимъ, и хочетъ служить только самому себѣ.

Ренанъ старается далѣе объяснить причину, по которой держится такое настроеніе. По его мнѣнію, это зависитъ отъ «шаткости нашихъ идей о цѣли, къ которой должно стремиться человѣчество, и о дальнѣйшемъ его назначеніи. Между двумя задачами политики, между величіемъ націй и благосостояніемъ недѣлимыхъ, мы выбираемъ руководясь лишь своей выгодой или пристрастіемъ. Ничто намъ не указываетъ, какова воля природы, или въ чемъ цѣль мірозданія».