Юбер аллес (бета-версия)

- Ах да. Ну, вы уже наверное, поняли, что я, некоторым образом... интересовался деятельностью своего шефа несколько больше, чем позволяли данные мне инструкции. На вашем языке это называется словом "шпионил". Да, именно это я и делал. Не потому, что... - профессор заменил объяснения неопределённым жестом, - а потому что боялся. Боялся за него... и, откровенно говоря, за себя. Он ведь поддерживал отношения с большевистским подпольем. Ну и с американцами, конечно. К тому времени он успел запутаться в своих связях... да и возраст... Короче говоря, когда одна российская служба предложила мне кратковременное сотрудничество, я не отказался. И не стыжусь этого.

Фридрих понимающе кивнул.

- Он, конечно, подозревал меня, - добавил профессор. - И никогда мне не доверял. Впрочем, он никому не доверял. И результаты работы над составляемым архивом прятал очень хорошо.

- Что он собирался с ними делать?

- Наверное, продать, - пожал плечами профессор. - У него были деньги на Западе. Наши это знали, но... всякие, некоторым образом, соображения... сложные интересы... Это всё-таки, в каком-то смысле, большая политика.

Власов постарался промолчать. Не получилось.

- Да-да, конечно, "интересы" и "политика". Есть люди, умеющие что-то делать, и есть люди, умеющие отнимать сделанное другими. Это совершенно разные навыки, одно исключает другое... ну, или почти исключает. Гений может совместить первое и второе умения, но для этого нужен гений. К сожалению, то же самое относится и к власти. Есть люди, умеющие управлять другими людьми, и есть люди, умеющие бороться за право управлять другими людьми. Первые называются администраторами, вторые - политиками. Нам пока что везло с гениями. Райх создал гениальный политик, имевший административные способности, а потом власть досталась гениальному администратору, не лишённому политического чутья... Но вообще-то политика - это то, от чего истинно цивилизованному обществу надо как можно скорее избавиться. Избавляемся же мы от тех, кто умеет только отнимать или выманивать чужое. Причём именно мы, национал-социалисты, были в этом отношении последовательнее всех. Мы первые начали очистку общества не только от обычных воров и мошенников, но и от финансовых спекулянтов, и прочих... - он осёкся, осознав, что профессор его не слушает.

Фридриху стало неловко.

- Извините, - сказал он, - я перебил...

- Да ничего, - махнул рукой Порциг, - я вас, некоторым образом, хорошо понимаю. Просто с этим ничего не поделаешь. Эти, как их... отниматели... они в конечном итоге всегда оказываются в выигрыше. Я уж и не мечтаю... Да, так вот, об архиве. Я точно знаю, что Шмидтом был обработан огромный материал по советским геологическим разработкам. Обработан, сведён, и приготовлен к вывозу за границу. Конкретнее, в Америку. То есть он даже думал, что архив уже там... Ладно, это я потом объясню. Но при этом он не собирался отдавать такие ценности американцам. Ни просто так, ни за деньги. Это была часть очень большой и очень серьёзной игры. Как бы это сказать? Понимаете, повторить такой труд второй раз было бы невозможно. Невозможно и вытрясти эту информацию из кого бы то ни было... особенно учитывая, что некоторые ключевые люди и в самом деле... того... Весь этот огромный массив сведений не помнил никто, включая самого Шмидта. И если бы архив оказался за океаном...

- Да, но зачем? - Власов по-прежнему не понимал цели.

- Я же говорю - Отто Юльевич играл в большую политику. Конкретнее, он был своим человеком среди обновленцев. Так называемое "конструктивное крыло" Партии Национального Возрождения. Шмидт, конечно, тоже был партийным. Член ПНВ с 1946 года.

- Он же был коммунистом, - напомнил Власов. - И, насколько мне известно...

- Сделали исключение, - ответ был ожидаемым.

- Россия - страна исключений, - резюмировал Власов.

- Тут какое дело... - продолжал своё профессор. - Обновленцы, они же "конструктивное крыло" партии, были сторонниками так называемой "конвергенции двух систем". Ну как бы взять всё лучшее у Райха и у Америки... в некотором смысле, широкий компромисс между Райхом, с одной стороны, и западным блоком, с другой стороны...

На сей раз Власов всё-таки заставил себя промолчать, хотя любимый афоризм вертелся на языке.