Иуда Искариот: предатель или святой?

Знал ли Иисус о «страшной» миссии своего ученика? Не только знал, но и сам избрал его из числа своих приверженцев, как и других одиннадцать, во время странствий по земле древнего Израиля, чему есть свидетельства всех четырёх евангелистов[60]. Знал Иисус, что только Иуда, единственный из двенадцати, сможет исполнить задуманное: «…не двенадцать ли вас избрал Я? но один из вас диавол… Ибо знал Он предателя Своего» (Ин. 6:70, 13:11).

Но главное в другом: «если бы не любил Иуду Господь, то не избрал бы его»[61]

.

2

Здесь скептик, тяготеющий к атеизму (или даже «нигилизму»), мог бы задать весьма каверзный, хотя и справедливый вопрос: а не кажется ли вам, господа, что эта ваша так называемая Благая Весть — не более чем хорошо разыгранный спектакль? Ведь совершенно очевидно, что Иисус пришёл в мир с уже готовым сценарием, и первым его делом был отбор действующих лиц на главные роли готовящейся трагедии. Каждому из учеников было отведено в сценарии своё место, и на каждое место подбирался именно тот «типаж», который был угоден мудрому Режиссёру. Однако Иуде было предуготовлено место особенное — место «злодея». Иисус разыграл всё словно по нотам — и не просчитался: никто из актёров не подвёл его. Порой он выполнял даже роль суфлёра! — Ведь все его пророчества о собственном распятии и последующем воскресении, прямые указания Иуде накануне своего ареста, предсказание Петру о его троекратном отречении иначе как обычными суфлёрскими подсказками не назовёшь! Не дай Бог, если актёр по забывчивости что-нибудь напутает. Нет, лучше прибегнуть к прозрачным, слишком порой откровенным намёкам, чем подвергать риску столь грандиозное предприятие, как спасение всего человечества! Риск здесь совершенно недопустим. Надо отдать должное Иуде он сыграл свою роль великолепно. И неважно, что игра та была самой жизнью, да и весь спектакль игрался «вживую».

Далее, мысль о Боге-сценаристе, Боге-режиссёре, которым появление Сына Человеческого в мире было заранее просчитано и предопределено, прекрасно иллюстрируют следующие слова Иисуса:

Впрочем Сын Человеческий идёт, как писано о Нём; но горе тому человеку, которым Сын Человеческий предастся: лучше было бы этому человеку не родиться

(Мф. 26:24; см. также: Мк. 14:21; Лк. 22:22).

Этой фразой[62] вносится ещё один штрих в «дело Иуды». Да, Иуда предаёт Учителя, однако (как здесь уместно это оброненное вскользь слово «впрочем»!) действия его предначертаны Богом, заведомо заложены в сценарий в качестве необходимого сюжетного элемента. «Сын Человеческий идёт, как писано о Нём», и Иуда уже не может, даже если бы и хотел, что-либо изменить в этом неумолимом шествии. Иное дело, что Иуде неведомо предначертанное свыше, как неведомы ему и истинные намерения Бога-режиссёра — потому следует допустить, что Иуда в какой-то мере добровольно избирает свой путь «предателя», однако (повторим ещё раз) и этот путь, и «добрая воля» Иуды, и весь дальнейший ход трагедии заранее известны Богу-режиссёру и им же направляемы. Фактически Иуда несвободен в своём выборе, поскольку его действиями руководит воля высшего порядка — воля Бога.

3

В качестве ответа нашему оппоненту напомним ему один из наиболее важных постулатов христианства: человек, созданный по образу и подобию Божию, есть существо свободное — таковым, согласно Писанию, сотворил его Господь Бог. Человек сам волен выбирать свой путь, в соответствии с принятым решением и собственным волеизъявлением; при этом, заметим, вся полнота ответственности за сделанный выбор ложится исключительно на него.

То же применимо и к Иуде: он сознательно идёт на «предательство», свободно, хотя и одолевают его сомнения и душевные муки, осуществляет свой выбор, по своей воле делает решающий шаг, столь необходимый для успешного завершения миссии Иисуса. За что — непонятый, униженный, растоптанный — и держит ответ перед судом поколений, на века заработав позорное клеймо «предатель!»

Поэтому не следует умалять роль Иуды, как не следует взваливать ответственность за содеянное им на Иисуса или Бога-Отца — а ведь именно к такому выводу, вольно или невольно, приходят наши оппоненты-скептики. В этом случае вся вина за смерть Иисуса ложится на его Отца, который оказывается по отношению к собственному Сыну слишком жесток и «бесчеловечен»: он не только посылает его на верную гибель, но и вынуждает лично подготовить её, включая набор главных исполнителей и формирование «общественного мнения». Очевидно, что при таком подходе Бог-Отец, а вместе с ним и его «сообщник» Иисус приобретают в глазах неискушённого читателя весьма неприглядный вид.