Иудейские древности

2. Исполнив все ритуальные предписания, Агриппа сместил первосвященника Феофила, сына Анана, и поручил его должность сыну Боэта, Симону, носившему также имя Канферы. У этого Симона было два брата и отец Боэт, дочь которого, как нами было упомянуто выше, была замужем за царем Иродом. Таким образом, и Симон, и его отец, и его братья были первосвященниками, подобно тому как некогда, во времена македонского владычества, первосвященство переходило последовательно к трем сыновьям Симона, сына Хония. Впрочем, об этом мы уже упоминали в предшествующих книгах.

3. Устроив таким образом дела, касавшиеся первосвященнического достоинства, царь задумал вознаградить иерусалимцев за их преданность ему. Поэтому он, желая воздать им за любовь их, освободил каждый из домов их от специального налога. Затем он назначил начальником над всем войском Силу, человека, который некогда разделял с ним все его бедствия.

Спустя некоторое время несколько юношей из города Дора, решившихся поглумиться над священными вещами и по природе своей отличавшихся необычайной смелостью, задумали поставить в одной из синагог статую императора. Это привело Агриппу в страшную ярость, потому что тем могло быть положено начало попирания исконных иудейских законов. Поэтому он немедленно отправился к сирийскому наместнику Публию Петронию[1464] и выступил перед ним с жалобой на доритян. Петроний не менее самого Агриппы рассердился на этот поступок последних (дело в том, что он сам считал нарушение законов верхом безбожия) и в гневе своем послал доритским отступникам письмо следующего содержания: «Публий Петроний, представитель императора Тиберия Клавдия Августа Германика, обращается к начальствующим лицам доритян. Так как некоторые из вас дошли в своей безрассудной дерзости до того, что, вопреки предписанию императора Клавдия Августа Германика относительно предоставления иудеям права соблюдать их законы, решились не послушаться его и поступить как раз наоборот, а именно осквернили собрание иудеев постановкой статуи императора в зале их заседаний, вы поступили противозаконно не только относительно иудеев, но и относительно самой личности императора. Ведь постановка статуи последнего была бы гораздо уместнее в его собственном, лично ему посвященном храме, чем в чужом месте, тем более в синагоге. По самой природе вещей справедливо, чтобы каждый был у себя дома своим хозяином; так посмотрел на дело и император. При этом было бы смешно упоминать здесь относительно моего постановления после императорского указа, в силу которого иудеям разрешено жить по собственным законам и пользоваться полной равноправностью с греческим населением. Так как ослушники решились на свой поступок вопреки распоряжению Августа, чем они навлекли на себя, вероятно, и неудовольствие своих начальников, и так как они при этом указали на то, что поступили таким образом не по собственному побуждению, а по требованию простонародья, я распорядился, чтобы центурион Прокл Вителлий представил мне виновных для расправы. Вместе с тем я предлагаю лицам начальствующим, если они не желают навлекать на себя подозрения в соучастии в этом закононарушении, назвать центуриону имена виновных и тем предотвратить всякие смуты и междоусобия, которые, по моему мнению, должны быть вызваны этими делами. При этом я, равно как почтеннейший друг мой, царь Агриппа, не забочусь ни о чем более, как о том, чтобы предотвратить смуты среди иудейского населения, которое под предлогом самозащиты уже начало собираться и делать ряд неосмотрительностей. А для того чтобы было вполне известно, как смотрит на все дело император, я присоединяю к своему письму его указ относительно жителей Александрии, указ, который, несмотря на свою общеизвестность, был мне в собрании прочитан любезнейшим царем Агриппою. Последний счел нужным в свое время заступиться перед императором за иудеев и постарался, чтобы у них не были отняты прежние императорские милости. Поэтому я на будущее время предлагаю вам не выискивать никакого предлога для смут и волнений, но дать каждому возможность по-своему отправлять свое богослужение».