Югославская трагедия

— Понимаю. Все, что угодно. — Катнич с тоской нащупал в своем кармане золотые часы, снятые с руки полковника СС. — Фотоаппарат? Бинокль?

— Нет, это громоздко.

— Браслет, часы?

— Вот-вот. Что-либо в этом роде.

Разговаривая, Маккарвер и Катнич вышли из комнаты. Пришел Радович с бойцами, и те увели фон Гольца. А Пинч все ходил из угла в угол, пытаясь найти объяснение странному поведению Маккарвера. Янки так стремился в Синь, интересовался пленными, а во время допроса не проявлял к полковнику СС никакого любопытства. Но когда они остались с глазу на глаз?.. Несомненно, за всем этим что-то кроется. Они о чем-то успели переговорить. Связь с врагом — это в порядке вещей. Разведка есть разведка… Но какие у них дела?

Под окном раздался нетерпеливый и протяжный рев клаксона. Капитан выглянул в окно. Маккарвер уже сидел за рулем бронетранспортера, а несколько бойцов — охрана — влезали на заднее сиденье. Пинч быстро сбежал по лестнице и почти на ходу вскочил в кабинку машины.

Маккарвер дал полный ход.

Он полулежал за рулем. Пилотка — на затылке, в зубах — сигарета. Управлял он машиной лениво, еле-еле, как будто не имел к ней никакого отношения, а она мчалась, тарахтя и подпрыгивая.

Пинч был зол на себя. У него из головы не выходила топографическая карта американца. Этот янки всюду успевает делать свой бизнес!

— А куда теперь мы отправимся? — вдруг, спохватившись, с раздражением осведомился Пинч. — Мне надоело это путешествие в неопределенном направлении.

— В Дрвар полетим, капитан. В верховный штаб. Домой!

— Наконец-то! В таком случае давайте уточним маршрут.

— Со мною, сэр, не заблудитесь.

— Познакомьте меня с маршрутом по вашей карте.

— У вас есть своя.

— Я ее потерял. Позвольте взглянуть на вашу. Жесткое, встревоженно-лихорадочное выражение лица Пинча рассмешило Маккарвера.

— Пожалуйста, капитан. Это ничего не меняет. — Он подал ему карту и нажал на педаль.

Бронетранспортер прибавил ходу. Карта запрыгала перед глазами Пинча. На ней ничего нельзя было разобрать. Но Пинч и не всматривался в текст.

— Так… Напрямик хотите лететь? А не лучше ли по-над берегом моря? Прекрасные пейзажи! Небольшой крюк, но зато… А что это за надписи тут у вас? Совершенно невоенного содержания. Бокситы, хром… Что это такое?

— Невоенного содержания? — Маккарвер рассмеялся. — Вы наивны, как вольтеровский Кандид! Хотел бы я знать, как работали бы ваши военные заводы в Бирмингаме и Шеффильде без этих невоенных ископаемых?.. Впрочем, я могу удовлетворить ваше любопытство. Я изучаю геологические особенности здешней местности. От вас, капитан, у меня нет секретов.

— Надеюсь… — Пинч придал своему тонкому голосу оттенок строгости. — В противном случае это было бы не по-джентльменски и нарушало бы элементарные требования союзнического долга… Но я не понимаю, к чему сейчас изучать здесь геологию?

— А к чему вы стремитесь изучить югославское побережье? Порты, бухты, заливы, острова? Почему ваш блокнот заполнен всевозможными географическими названиями?!

— Для вас это не тайна. Мы, англичане, сторонники вторжения в Европу не с Запада, а через Балканы. А для того, чтобы высадиться здесь, естественно, нужно в первую очередь подготовить порты и авиационные базы.

— Да, да, — понимающе мотнул головой Маккарвер. — Ваш премьер-министр уже второй год носится с этим планом.

— Чтобы врезаться клином в уязвимое подбрюшье Европы…

— Знаю, знаю, что за этим скрывается! Вы хотите с помощью нашей техники прийти сюда раньше русских. Хитро, ничего не скажешь! Надо отдать вам справедливость! Вы умеете удачно выбирать себе союзников.

— Я с вами взаимно откровенен, полковник. Наш долг — освободить страны Юго-Восточной Европы, — монотонно закончил Пинч.

— Добавляйте уж: и оккупировать их, ваши любимые Балканы! Ведь мы ничего не скрываем друг от друга! — И Маккарвер громко расхохотался.

Пинч хотел было что-то сказать, но сделал только презрительную мину и молча пожевал губами.

Бронетранспортер вздрагивал, шел крутыми зигзагами, будто и он смеялся заодно со своим водителем.

— Эх, капитан, капитан! Хороший вы парень, но близорукий! Дальше своего «подбрюшья Европы» ничего и не видите, — снова заговорил Маккарвер, когда машина, на полном ходу миновав Трнову Поляну, медленно поползла в гору. — Балканы, как плацдарм, вы правы, надо готовить, но не так быстро, как вы хотите, и не к этой войне, а к той, которая будет, черт возьми, действительно самой решающей и самой тяжелой. Маленькие планы — это маленький бизнес, а большие планы — это большой бизнес, они нам поют песни сирен…

И Маккарвер, нажав кнопку клаксона, дал такой продолжительный гудок, что Пинч вынужден был заткнуть уши. Едва гудок умолк, англичанин буркнул, покосившись в сторону подполковника:

— Опасные фантазии, сэр! Британцы более благоразумны и практичны.

— Увы, мой дорогой. Если судить по результатам, которые вы извлекли из нашей совместной поездки, то, мне кажется, это про вас сказал Шопенгауэр: для практической жизни вы так же годитесь, как телескоп для театра.