Юлька в стране Витасофии (сборник)

— Три версты по Белой дороге, потом свернете вправо на проселочный тракт. Он мимо оврага, куда упал мой хозяин, идет. Замок — на холме возле реки, увидите, когда минуете овраг. Только…

Оглянувшись по сторонам, Санчо Панса тихо произнес:

— Не понравилось мне там. Будьте осторожны.

— А что с волшебником Моргантом? — спросила Юлька.

— Честно говоря: не приметил, — хитро прижмурил глазки Санчо.

— Трудно вам с ним, да?! — кивнув в сторону удаляющейся фигуры Дон Кихота, сказала Юлька. — Ничего не получаете, кроме насмешек и колотушек?

— Эх, синьора! — вздохнул Санчо Панса. — У кого какая судьба. Одним — награды, другим — колотушки. Что касается моего хозяина…

Санчо запнулся, подбирая слова. Затем, подбоченившись, с вызовом произнес:

— Понимаю вас, синьора! Доведенная до крайности добродетель кажется смешной — но от этого не перестает быть добродетелью. Вы и я топчемся по земле, но когда поднимаем голову к небесам, надеемся хоть кого-то там увидеть. Поэтому и вынужден стоять в нише бескорыстного рыцарства понятный только идеалистам Дон Кихот.

Ударив пятками осла, Санчо поспешил вслед за Дон Кихотом, не заметив, как покрылись румянцем стыда Юлькины щеки. «Ну и дура же я! — упрекала себя, бредя по дороге, Юлька. — Только и умею, что людей оскорблять. Молодец Санчо Панса: хорошо меня отхлестал!».

За этими невеселыми мыслями Юлька вначале не заметила разместившегося неподалеку от дороги грузного старика с бугристой головой. Сидя на бревне, старик о чем-то сосредоточенно размышлял.

Зацепив случайным взглядом фигуру старика, Юлька вздрогнула от неожиданности и воскликнула:

— Добрый день!

— Мир тебе, девочка! — глянув на Юльку, наклонил голову старик. — Что тебя тревожит?

— Многое. В том числе: собственная глупость.

— Лишь та ошибка, что не исправляется, — с интересом посмотрев на Юльку, произнес старик. — Когда стрелок промахивается, он не винит других, а ищет причину в себе.

— Ваша правда, многоуважаемый…

— Конфуций,[134]

— подсказал старик.

— Меня страшит, что из-за моего невежества страдают невиновные, — с раскаянием объяснила Юлька. — Иногда мне кажется, что я способна выбирать только те дороги, которые ведут в тупики.

— Достойный человек не идет по следам других, — улыбнулся Конфуций. — Человек способен сделать путь великим, но великим человека делает не путь.

— Что вы знаете о времени и пространстве? — спросила Юлька. Мудрость старика показалась ей безграничной.

— Ничего, — безмятежно ответил Конфуций. — Я занимаюсь душой, а не ее жилищем.

— Прощайте! — поклонилась Юлька.

— Пусть твои дни будут спокойны! — улыбнулся Конфуций.

Миновав мудреца, Юлька вновь зашагала по Белой дороге. Через три версты появился тот проселочный тракт, о котором говорил Санчо Панса.

Свернув на него, Юлька миновала овраг и, поднявшись на пригорок, увидела высившийся на холме красивый замок, на башне которого трепетал на ветру красный флаг с нарисованным на нем белым орлом.

— Замок Бецков на реке Ваг, — Юлька приветственно помахала замку рукой. — Третий на моем пути в Витасофии.

Пройдя по пустынному тракту, Юлька поднялась на верхушку холма и постучала в замковые ворота.

— По какому делу? — раздался зычный голос.

Створки ворот распахнулись. Дюжий верзила в кольчуге вопросительно уставился на Юльку.

— На бал к графине, — высокомерно ответила Юлька.

— Прошу пани! — рявкнул верзила, пропуская Юльку во двор замка.

Пройдя двор, Юлька вошла в вестибюль и увидела шествующую ей навстречу Елизавету Батори. При виде юной гости миловидное лицо графини озарилось улыбкой.

— Как вы вовремя, дорогая! — проворковала хозяйка замка. — Уверяю: не пожалеете! До бала еще несколько часов: можете принять ванну и отдохнуть.

Какие сюрпризы вас ожидают!

— Я хотела не только потанцевать, но и пообщаться с умными людьми, — смущаясь, сказала Юлька. — У меня будет такая возможность?

— Конечно, моя хорошая! Мудрее моих гостей вы вряд ли где встретите!

Ганка, займись панной!

Склонившаяся в поклоне горничная проводила Юльку в ванную, а затем — в комнату, в углу которой стояла кровать с балдахином. Пока Юлька купалась, ее одежда была вычищена и приведена в порядок. Быстро раздевшись, Юлька с удовольствием юркнула в постель и тотчас уснула.

— Пани, поднимайтесь! — разбудил Юльку голос горничной. — Бал начинается.

В просторном, элегантно обставленном зале легко разместились два десятка кружившихся в вальсе пар. Расположившийся на балконе оркестр играл так громко, что разговаривать было нелегко. Одурманивающе пахли заполнившие множество ваз цветы. Шестеро слуг разносили на подносах бокалы с шампанским; кривляясь и гримасничая, смешил нетанцующих парнишка с огромным накладным носом, одетый в шутовской балахон и колпак с рожками.

Юльку удивило разнообразие нарядов и социальных статусов находившихся в зале лиц: от молоденькой крестьянки до бледного, с облезлой головой и щетинистой шеей мужчины со знаками императорской власти.

Встретившая Юльку графиня, раздвигая словами шум, представила ее расположившейся неподалеку кучке гостей: