Юлька в стране Витасофии (сборник)

На шум Ледового побоища прибежал папа, с изумлением увидевший, как еще час назад интеллигентные мальчики с заплаканными физиономиями разъяренно вырывают друг у друга швабру, попутно высказываясь об истинной сущности противника. Обогатив свой лексикон новыми, только что услышанными словами, где наиболее часто фигурировали общепринятые в детском саду понятия «дурак» и «писька», папа, забрав у драчунов швабру, погнал Родиона в ближайший угол, велев Антону надевать сапоги и катиться вниз по лестнице к своей или иной бабушке, — что было сделано создателем лучших в подъезде домиков очень быстро.

— Если пообещаешь, что не будешь драться и говорить плохие слова, то я тебя из угла выпущу — постепенно разобравшись в ситуации, попытался смягчить поспешный приговор папа.

Но оскорбленный наказанием Родион, подобно великому индейскому вождю, невозмутимо стоял в углу, не поддаваясь на уговоры бледнолицего горожанина.

— Как хочешь! — пожал плечами папа. — Мог бы с нами сейчас поужинать.

Отвернувшись, Родион погрузился в изучение оклеенной обоями стенки: и ни просьбы мамы, ни заманчивые предложения вернувшейся из гостей Полины не отвлекли его от важных дум и настенных изысканий.

Мама разложила но тарелкам жареную картошку и остатки семьи, изображая необыкновенную радость, принялись за еду.

— Сейчас появится — заговорщицки прошептал многоопытный папа.

Он оказался прав: вскоре, привлеченная веселым шумом, в кухню осторожно заглянула верхняя половина Родиного туловища, пожелавшая узнать, что такое интересное здесь происходит. Обнаружив устремленные на него взгляды, туловище спряталось, потом высунуло голову и, выкрикнув: «Я вас не люблю!», вновь исчезло, но ненадолго: через несколько минут Родя в полном объеме появился в проеме дверей, вызывающе размахивая найденным в мамином шкафу платочком и, повторив свой безжалостный лозунг, юркнул в прихожую.

Самовольное оставление угла считалось тяжким преступлением, но в этот раз единственной папиной реакцией на Родино скоморошество был жизнерадостный смех, — и мама, ободренная папиным весельем («Слава богу, забыл о блузке и вообще смягчился!), громко сказала:

— Ты, Родя, машешь платочком, словно матрешка. Мы назовем тебя теперь «Родя Матрешкин».

Все, кроме блудного сына, засмеялись, а Поля, спеша внести лепту в общую потеху, ехидно выкрикнула: «Матрешкин муж — вот он кто!».

Разоблаченный по всем статьям Родя, услышав о себе столько правды, нахмурился, но плакать не стал и даже заулыбался, жалея, что не принимает участия в семейном капустнике, — и, когда папа, забрав его из угла, отвел в ванную и вымыл лицо, то он сам, вырвавшись из папиных рук, помчался к своему месту за столом и вскоре, поедая жаренную картошку, дразнился и корчил рожи не хуже Полины.

По телевизору показывали приключенческий фильм и семья, разместив папу посередине, устроилась перед экраном на кроватях. При демонстрации сцен насилия Поля, попискивая: «Боюсь! Боюсь!», закрывала глаза и утыкалась лицом в мощный папин живот, а Родя, наоборот, старался все запомнить, чтобы потом с успехом применить какой-нибудь смертельный удар на друге Антоне. Мама к таким фильмам относилась скептически, а папа — с изрядной долей иронии, и когда в финале главарь разбойников, заскрежетав зубами, взмахнул саблей над несчастной жертвой, папа дурашливо простонал: «Я тоже боюсь! Спасите меня!» — и почувствовал, как рука сына ласково обняла его за шею и прижала к своему маленькому, но храброму сердцу, молча обещая защитить от всех бед и ненастий.

После кинофильма дети дружно помчались в туалет, спеша избавиться от накопленных за два часа отходов пищевого производства. Лежавший на краю кровати Родя первый добежал до заветной двери и мгновенно закрылся, оставив Поле возможность безрезультатно стучать кулаками по деревянной поверхности.

— Не ломай дверь, Полина! — сердито воскликнула мама. — Имей терпение: Родя скоро выйдет!

— Да-а, — протянула Полина. — Знаю я его: он там год сидеть будет. Я сейчас до трех посчитаю и чтобы потом он сразу вышел: слышишь, Родя?!

Полина стукнула кулаком по двери.

— Слышу! — недовольно буркнул занятый интимными делами Родион.

— Хорошо. — Поля подняла палеи и начала отсчет. — Один, два, два с половиной, два с четвертью, два с осьмушкой, два с шестнадцатой, на ниточке, на иголочке, ниточка обрывается, три начинается. Вылезай, Родя!

Будучи джентльменом, Родя, хотя и с неохотой, уступил место даме, тем более что его ожидала наполненная теплой водой ванна. Пока Родя нырял, изображая охотящегося за пароходами кита, Поля возилась со взятым напрокат у Люды котенком Тишей; когда подошла ее очередь купаться, она контрабандой попыталась протащить котенка с собой, объясняя произведшей таможенный досмотр маме, что Тиша тоже хочет быть чистым.