Юлька в стране Витасофии (сборник)

Хор принялся петь разные песни, а мама, сидя за фортепиано на краю сцены, усердно ему аккомпанировала. Длилось это долго и Поля, убрав взгляд от маминой спины, решила посозерцать зал — и обнаружила вокруг множество придавленных музыкальным шумом незнакомых людей, показавшимися ей, как во вчерашнем телевизионном кинофильме, вылезающими из гробов мертвецами. Всхлипнув от ужаса, Поля выскочила из своего ряда и побежала по ступенчатому проходу к маме; достигнув сцены, ухватилась руками за ее край и попыталась вскарабкаться наверх, а когда это не удалось, заревела и, в отчаянном броске дотянувшись до маминой ноги, вцепилась в ее туфлю.

Хор гремел «Коль славен!» Архангельского и мама в общем шуме обнаружила Полино явление народу лишь тогда, когда почувствовала, что кто-то старается сдернуть ее со сцены. Ахнув от неожиданности, мама задергала ногой, пытаясь освободиться из плена, но Полина бульдожьей хваткой тянула ее к себе. То и дело сбиваясь с ритма, мама судорожно била по клавишам, со страхом ощущая, как ее тело, повинуясь Полиным усилиям, медленно съезжает со стула и готовится, пролетев по воздуху, шмякнуться в партер. Набрав в грудь воздуха, мама брыкнулась взбесившимся мустангом — и с облегчением осознала, что ее нога, оставив туфлю Полине, возвращается в исходное положение. Усевшись поудобнее, мама обрадовалась еще больше, увидев Полю в надежных руках прибежавших на выручку коллег. Конечно, вид пианистки в роскошном вечернем платье и с одной туфлей на нижних конечностях не вполне соответствовал классическим канонам и кое-кто из зрительниц заговорил о нездоровом влиянии докатившегося до Белогорска сюрреализма, но в целом выступление хора было отмечено как удачное, а мужская половина даже поаплодировала снявшей вторую туфлю маме за изящество линии и благородство форм обтянутых колготками ног.

Умыв и причесав дочку, мама дождалась завершения концерта, шепотом внушая Полиным ушам статьи из Дисциплинарного устава, после чего повела Полю домой, с тревогой думая, все ли там благополучно. Опасения оказались напрасными: папа и Родя в обнимку лежали на кровати и созерцали телевизор, суп был доварен и посолен, а в прихожей вымыты полы.

— Какие у нас мужчины, Полечка: просто золото! — сказала довольная мама. — Переоденься и помой руки, а я стол накрою: обедать будем.

Обед проходил в теплой дружественной обстановке. Папа предложил соревноваться: кто первый съест свою порцию, — и выиграл ввиду явного преимущества.

— Да-а, у тебя рот больше — сердито заявил Родя празднующему победу папе.

— Просто я более тренирован — сознался папа. — Зато если будет конкурс грязнуль, то ты, Родик, займешь первое место.

— Почему?! — возмутился несправедливому обвинению Родион, вытаскивая из-за уха каким-то образом пробравшиеся туда из тарелки кусочки лука.

— Потому что ты превратил обеденный стол в кучу отбросов, а себя — в сидящего на ней поросенка — по научному объяснял папа.

— А ты: карапузик! — ответил ударом на удар Родя и, выбравшись из-за стола, гордо направился мимо сторожившей дверь мамы к обещавшему мультики телевизору.

— Ты куда? — схватив сына за ворот рубашки, мама толкнула его в ванную. — Иди умойся: с головы до ног в супе!

— Не надо так! — обернувшись, негодующе вымолвил Родя. — А то дырку в рубашке сделаешь!

Пораженная не замечавшемуся раннее бережному отношению сына к одежде, мама выброшенной на берег рыбкой открыла и закрыла рот, после чего, окончательно смутившись, принялась извиняться за грубое обращение с Родиной рубашкой. Независимо поведя плечом, Родя намочил лицо и руки, вытер их и поспешил к телевизору.

Отдохнув, мама решила вывести детей на прогулку в город, оставив папу охранять квартиру от воров, мышей и соседей. Узнав о предстоящем «променаде», Поля занялась примеркой платьев, выбирая, какое из них наверняка ошеломит при встрече Юрку из соседнего дома, а Родя объявил о непреодолимом желании сопровождать барышень верхом на самокате — и только после папиной аргументации согласился идти пешком.

Продефилировав по Луначарской улице, мама, имея в голове тайные мысли, а в кошельке — немного денег, завернула в универмаг, где, поведя сама с собой внутреннюю борьбу и проиграв ее, приобрела блузку с заграничной этикеткой.

— Ты зачем такую дорогую блузку покупаешь?! — осуждающе произнесла Полина. — Вот увидишь, папа опять ругаться будет. Лучше бы нам шоколадку взяла: она всего три рубля стоит!

— А мы папе пока ничего не сообщим, ладно? — заискивающе попросила мама. — За это я вас жвачкой и мороженным угощу!

— Мне «Турбо» и эскимо — выскочил почуявший наживу Родион.

— И мне — подхватила довольная заключенным корыстным союзом Поля.

— Конечно, конечно — согласилась на все готовая мама. — Вот только в аптеку зайдем.