Юмористические рассказы об актёрах, о любви и глупости

(Рассказ приличного человека)

Эдуард Баянович Пустовидов работал директором областной филармонии уже третий год. В глубине души он был очень добрым человеком, правда, сам об этом не знал. Ну бывает так, живёт-живёт человек, а про свои таланты и добродетели даже и не подозревает. Вот и Эдуард Баянович так… Зайдёт к нему какой-нибудь скрипач или пианист: «Эдуард Баянович, ну повысьте зарплату, ну что я как дурак работаю-работаю!..» А Эдуард Баянович ему спокойно так, без нервов: «Не работайте». - «Как это так?» - удивляется музыкант. «А вот так, не работайте!» После такой железной логики музыкант уходил, глубоко задумавшись, и больше уже не входил в кабинет директора по пустякам.

Что делать, Эдуард Баянович не любил музыкантов и музыку не любил, особенно классическую, да и к искусству холодновато относился. Но так как был назначен указом сверху на пост директора филармонии, нёс этот крест с достоинством и терпением. Он ни разу не накричал ни на одного музыканта, хотя поводов было хоть отбавляй. Ну, например, начнёт какой-нибудь тромбонист на собрании глупости говорить, мол, вот маленькая зарплата, инструментов нету, искусству надо помогать - и всё в таком духе. Эдуард Баянович ему отвечает без крика и мата: «Не нравится - уходите». И сразу же на собрании тишина, ну что после такого скажешь, мол, не нравится жить - умирайте.

 Конечно, тут доброты особо не сыщешь, тут больше интеллект и справедливость, но вот однажды эта доброта вылезла в неожиданном месте. Заходит как-то к Эдуарду Баяновичу молодая флейтистка Лерочка Пирожникова, она ещё и месяца не работала, выпускница недавняя, и начинает плакать, мол, хозяева хотят с квартиры выгнать, говорят, устали от её треньканья на флейте, и где же ей теперь несчастной репетировать. Сначала Эдуард Баянович хотел ей сказать, ну не знаете где жить, нигде и не живите, но взглянул на её милые веснушки, рыжие смешные косички, острые коленки, робко выглядывающие из-под платья, и что-то в нём куда-то повернулось. Он тут же позвонил директору порохового завода, своему старому знакомому, и без труда получил одноместную комнату в заводском общежитии. Потом вытащил из стола пачку потёртых банкнот и положил их перед испуганной флейтисткой.

– Подъёмные, - сказал он, - как молодой специалистке.

Эдуард Баянович наверняка и сам не подозревал, что в нём проснётся столько доброты и тепла к этой рыжеволосой особе с ямочками на щеках. Надо сказать, что злые языки называли его юбочником и эротоманом, говорили, будто в столе у него полно журналов «Плейбой», будто его компьютер постоянно «болеет» от вирусов, которые подцепляет на порносайтах, будто бы его жена несколько раз врывалась к нему в кабинет поздно вечером в надежде застать там похотливую певичку или танцовщицу у мужа на коленях… Много ещё говорили всякой ерунды, но Эдуарду Баяновичу всё было как с гуся вода.

Надо честно сказать, Пустовидов всю жизнь тянул лямку чиновника и так долго врал и льстил своему начальству прямо в глаза (ради дела, конечно), что, казалось, мог бы под дулом пистолета травить анекдоты и смеяться. Его зрачок не сузился ни на один микрон, когда он объявил дирижёру, что заказал новый рояль «Стейнвей» аж в самой Германии, хотя все деньги были уже отданы на покупку нового директорского «мицубиси». Жене он мог часами рассказывать об огромной любви всех работников филармонии к нему как к директору и как к человеку, хотя, проходя мимо подвесных прожекторов, всегда боялся, что кто-нибудь из осветителей нарочно свалит ему на голову прожектор. Людям было плевать, что Эдуард Баянович стал просто заложником ситуации. Жизнь вынуждала его прятать свои добродетели, отчего он часто запирался в кабинете на ключ и мог целый день никого не впускать. Опять же злые языки говорили, будто он там попивал коньячок и гулял по порносайтам, но это могли быть и домыслы. У Эдуарда Баяновича в кабинете стоял аквариум с полусонными скаляриями и висела клетка с канарейками, поэтому, скорее всего, он кормил рыбок, слушал трели своих пичужек и размышлял о производственных делах.

В один из таких моментов в кабинет к Эдуарду Баяновичу позвонила секретарша по местному телефону.

– К вам эта… Пирожникова, - лупоглазая Викуся прогремела в трубку конфетиной во рту.

Замок натужно щёлкнул и неожиданно для секретарши дверь открылась. Скуластое лицо директора искривилось в какой-то непонятной эмоции, и он пригласил флейтистку зайти.