Юнда. Юдан (СИ)

- Смотри, - Тахико подключила один из собственных шлейфов к системам Тиферет и ткнула пальцем в экран. Они стояли в коридоре, недалеко от мостика, но так, чтобы их невозможно было увидеть, просто высунувшись за дверь. Настенная обзорная панель была повреждена, то и дело шла рябью, но работала. - Я проведу вас максимально обеспеченным кислородом путем. Но вот здесь, - короткий ноготь киборга уперся в точку на экране, где синий цвет коридора сменялся красным, - пробоина, и запустить туда кислород я не смогу - он почти полностью будет уходить в атмосферу Юдана. К этому коридору примыкает отсек со скафандрами. Там шагов тридцать. Плюс сам отсек - около пятнадци шагов в диаметре. Скафандры находятся, - она дала приближение, и отсек подполз ближе, появились надписи, обозначающие расположение тех или иных технических шкафов, - здесь. Замок я уже открыла.

- Сколько? - односложно поинтересовался Шираи.

- Нас сорок два. Плюс андроид, которому скафандр не нужен. Вы уверены, что идете вдвоем?

- Да, - вместо Шираи отозвался Альги. От его пальцев на руке сатена проступали синяки.

- Псевдополиморфы, - объяснил Шираи. - Мы. Оба.

- Я поняла, - кивнула Тахико. - Возьмите, - она протянула на раскрытой ладони маленькую бляшку прибора. - Это пеленг. В глубокой древности на Земле была легенда о принце Тесее, который ушел в Лабиринт бороться с чудовищем. Чтобы он мог вернуться, принцесса Ариадна дала ему клубок ниток. Сейчас клубок заменяется пеленгом, но суть легенды от этого не меняется, - она чуть улыбнулась самыми уголками губ - только для Шираи.

- А чудовище звали Минотавр, - ни к кому не обращаясь, проговорил Альги.

Ларан перевела взгляд с меня на бокс с Хироем, потом на Александра, переползшего с края бокса на стул и выставившего на всеобщее обозрение обломки ног с торчащими проводами и микросхемами, с вывернутыми суставами, по которым то и дело пробегала судорога из-за замыкающих контактов. Во взгляде Ларан не было ни капли одобрения, и я с каким-то суеверным ужасов вспоминал, что спал с ней и даже любил ее - больше ничего подобного к этой женщине я не чувствовал и чувствовать не мог. Она как будто в одно мгновение стала чужой и далекой, и мне потребовалось время, чтобы понять, что такой она была всегда.

- Раненых мы не берем. Кислорода на станции хватит на пять часов...

- А потом? - спросил Муха за спиной Ларан.

- Они идут со мной, - тоном, отбивающим всякое желание спорить, сказал Хаборилл, и встал передо мной не фиксируемым глазом движением - только что стоял у дальней стены, и вот я уже вижу его спину, укрытую сетью волос.

Ларан подавилась вдохом. Ее глаза перестали метаться с меня на Александра и остановились на Хаборилле, как будто он был главным ее противником. Я вдруг почувствовал себя заговорщиком и изгоем, и впервые в жизни не испугался этого - я был такой не один, и за то, что я изгой, меня готовы были защищать такие же, как я.

- Хаборилл, - мягко улыбнулась Ларан, вдруг снова становясь той женщиной, которую я полюбил. - Я не хочу ссориться, Хаборилл. Но еще больше я не хочу потерять тебя из-за них.

- А я вообще никого не хочу потерять, Ларан, - в голосе сатена впервые проскользнула неприязнь.

- Хорошо, - вдруг покладисто согласилась капитан. - Но я снимаю с себя ответственность за жизнь пилота Хироя и андроида Александра. И капитана станции Ар-на-Лафар Хаборилла, - добавила она после крошечной паузы.

- И за меня, - сказал я в наступившей тишине.

Все, даже Хаборилл, повернулись ко мне.

- Я не могу дышать вне орбитальных станций.

- У меня с детства повреждены легкие, - мне было тяжело рассказывать это такой огромной толпе, но я уже столько раз рассказывал эту историю многочисленным врачам, что основательно притерпелся к ней и научился искать в своем нынешнем положении плюсы, а не минусы. - Мои легкие моментально забиваются мельчайшей пылью. Пыльцой, мусором, пеплом - чем угодно. И я начинаю задыхаться. Даже на родной Земле я продержался бы не больше часа, в городах, которые строят анжеры - с искусственной кислородной системой - около трех часов, потому что система постоянно очищает воздух. Самый чистый воздух - на орбитальных станциях, потому что в функцию системы жизнеобеспечения входит постоянная его очистка, - одно время я вплотную занимался воздухоочистными сооружениями, но потом для работающих в этой сфере ужесточили нормы, и я перестал в них попадать. - Чистого кислорода в скафандре хватает на три часа. После включаются системы очищения воздуха и начинают вытягивать кислород из атмосферы. Они достаточно мощные, чтобы уничтожить вредоносные примеси и пыль, но создаваемый ими воздух все равно очень грязный.

- Мы что-нибудь придумаем, - не очень уверенно предложил Эктор, который слышал эту историю не в первый раз, но никогда не обещал мне ничего подобного. "Справишься", - обычно говорил он и сейчас я был благодарен ему за то, что он сказал другое.