Юнги с Урала

В одном из последующих писем Толя же сообщил мне о подвигах юнги-уральца Лени Светлакова.

Леня был боцманом одного из торпедных катеров. Совсем мальчишка, а спрос как со взрослого, без малейших скидок. На своем катере он — и пулеметчик, и санитар, и снабженец. Ах, как рвался Леня в настоящий бой!

Однажды его ТК-114 оказался под обстрелом сторожевых кораблей противника. Более двухсот осколков отметились на теле корабля. В другой раз катер получил приказ выйти в море для постановки мин на пути движения вражеских конвоев. На борт было принято две мины «КБ-3». Пришли в назначенный квадрат, выполнили поставленную задачу. На обратном пути корабль Лени и еще один катер должны были снять с вражеского берега наших разведчиков. Едва успели это сделать, как по радио получили приказ атаковать конвой противника, входивший в Варангер-фиорд. В составе конвоя было четырнадцать единиц: транспорт, несколько сторожевых кораблей и катеров.

Уже светало, когда пошли на сближение.

— Боцман, шашки! — последовала команда.

Светлаков начал сбрасывать за борт дымовые шашки. Четыре раза ходили в атаку наши катера. Били из пушек, пулеметов. Разведчики, находившиеся на катере, строчили из автоматов. Всего в этом бою было уничтожено три немецких корабля, транспорт, сторожевой корабль и катер. 114-й пришел на базу весь изрешеченный пулями и снарядами. За этот бой Леня был награжден орденом Отечественной войны II степени.

Были и другие схватки, полные опасности походы к вражеским берегам, когда под покровом ночной темноты, а то и в светлые летние дни, моряки высаживали разведчиков. Был лихой отчаянный прорыв в Линахамари, обеспечивший начало победной операции флота на севере осенью 44-го. На долю ТК-114 тогда выпало столько испытаний, что и представить трудно, как команда катера преодолела их.

Корабль подошел к причалу под обстрелом. Высадку десанта, несмотря на яростный огонь противника, произвели успешно. Тут же завязался жестокий бой. Командир, боцман Светланов и двое матросов, прихватив автоматы, сошли с катера для оказания помощи десантникам. Возвратились на корабль лишь после того, как враг был отогнан.

При выходе из фиорда катер попадает в перекрестье прожекторов. Вражеские батареи, доты и дзоты ведут по нему огонь. Но, прикрывшись дымовой завесой, установленной Леней, катер из-под обстрела выходит без особых повреждений и… попадает в противолодочную сеть. Враг расстреливает неподвижный корабль почти в упор, а юнга в это время на открытой палубе, вооружившись отпорным крюком, отцепляет сеть. Лене кажется, что сотни огнедышащих стволов целятся и бьют именно по нему, но руки с привычной ловкостью, выработанной еще в Школе юнг, делают свое дело. И сети наконец остаются за кормой. В базу корабль вернулся с множеством пробоин и поврежденным рулем, на одном моторе.

Вечером на корабле оформляли на отличившихся наградные документы.

— Юнга Светляков достоин ордена, — сказал командир.

— Орден у меня есть. А медаль нельзя? — спросил малец.

— Можно… Хотя ты и большей награды заслуживаешь.

К концу войны на груди юнги сверкали два ордена Отечественной войны, орден Красной Звезды и медаль «За боевые заслуги».

На противокатерной батарее

Командир роты Школы юнг Кравченко оказался прав. Долго служить на Волге мне не пришлось. Война катилась на запад. Туда же перебросили и нашу часть. Корабельную жизнь на время пришлось сменить на сухопутную. По воле командования я был направлен радистом на 704-ю противокатерную батарею.

На новом месте службы нас, новичков, выстроили. Последними на «шкентеле» стояли юнги. Появившийся перед строем высокого роста, осанистый, с копной русых волос капитан-лейтенант долго смотрел на нас. Наконец изрек:

— Вот уж поистине метр с кепкой. Все как на подбор!

Меня прямо-таки передернуло. Опять метр с кепкой! А я-то думал, что за время пребывания в Школе юнг и на Волге уже подрос и такого обидного для моего юнгашеского сознания определения больше никогда не услышу.

— Что я буду с вами делать? — спросил командир, сверля нас цепким взглядом.

Тут я, сам не ожидая от себя такой прыти, не растерялся и четко, как только мог, ответил:

— Бить фашистов!

Каплей взглянул на меня пристально, о чем-то немного подумал и примирительно сказал:

— Да, конечно же, учиться бить фашистов. Учиться постоянно, упорно, используя для этого каждую минуту. Учиться не только по учебникам, но и используя знания опытных батарейцев. Будем учиться говорить с врагом языком огня. Вот так!

Он весело улыбнулся и строй распустил.

После этого я убедился, что говорить с врагом языком артиллерийского огня и учить нашего брата — юнг и необстрелянных матросов — командир умел мастерски. За это мы его очень ценили и уважали.

Входя в состав Черноморского флота, батарея сначала стояла в Туапсе, а потом в Одессе.

Основным моим делом, как и на Волге, было обеспечение командования бесперебойной связью и корректировка огня.