Юность Маркса

— Да, у Женни фон Вестфален есть характер, — многозначительно заявила Паулина, крайне обрадованная новой сплетней.

Генрих Маркс быстро уставал. От света, суеты, музыки у него кружилась голова. Першило в горле. Задолго до полуночи он почувствовал себя совсем больным и попросил жену и дочь уйти из «Казино».

Карл остался до конца танцев и проводил семью Вестфаленов…

С Римской улицы он возвращался умышленно медленно, совсем один. Город спал. Ничто не мешало думам и воспоминаниям. Запах волос Женни, которых он касался в вальсе, еще ласкал обоняние. Карл любовно перебирал каждое сказанное ею слово.

— Обожаемая, единственная…

Дома Карл услыхал раздирающий слух кашель отца и медленное шарканье его домашних туфель.

Отец ждал сына у дверей кабинета.

Карл обрадовался. Разговор, который он никак до сих пор не мог решиться начать, завязался сам собой.

— Ты слишком много времени проводишь в обществе своего прелестного друга, Карл. Как бы это не повредило ее репутации. Город полон злобных кумушек и дур. Вряд ли кто-нибудь поймет сущность ваших отношений. Я надеюсь, вас связывают узы подлинной, святой дружбы.

— Более того, отец, — пас связывает любовь.

Юстиции советник, давно ожидавший этого признания, однако же вспылил.

— Нет слов, барышня фон Вестфален — замечательное создание природы. Но она на четыре года старше тебя: тебе всего восемнадцать лет. Обязательство брака нерушимо, но кто поручится за сердце юноши восемнадцати лет! Ты разобьешь жизнь лучшей из лучших девушек. В твоем возрасте любовь — охапка соломы, горящая ярко, но сгорающая быстро. Кто знает, небесная или фаустовская страсть снизошла на тебя. Увы, ты сам можешь заблуждаться. Увлечение одурманивает наш рассудок.

— Но, отец…

— Не прерывай меня. Опыт твоей жизни в Бонне — тяжелый приговор. Способен ли ты к житейскому счастью? Можешь ли сделать счастливой свою жену и детей, которые будут у вас? О Карл, я полон страха за твое будущее. Подожди взваливать на свои неокрепшие плечи сладкую, но тяжелую ношу брака. Вестфалены знатны и бедны. То и другое может стать причиной страданий для вас обоих. Ты — всего лишь сын адвоката. Ты тоже беден. Не нужно, Карл, закрывать глаза на наше положение. Я стар, главное — болен. Какие-нибудь двадцать тысяч талеров на всю семью — все, что я оставлю вам. Думал ли ты о сестрах?.. А братья? Эдуард одной ногой в могиле… Мать достойна того, чтобы дожить свой вок без забот о насущном хлебе. Ты — главная надежда моей жизни, моя гордость и радость — в восемнадцать лет связываешь свое сердце, предопределяешь свое будущее.

— Я горжусь тем, что Женни меня любит, — с пылкой решительностью ответил Карл, отбрасывая доводы отца.

Юстиции советник знал сына. В словах Карла прозвучала такая непреклонность, что переубеждать его было бесполезно.

— Хорошо, — сказал Генрих Маркс, сдаваясь, — Женни более, чем кто-либо другой, рождена для счастья. Если ты сумеешь дать ей это счастье, твой отец умрет спокойно. Докажи! Я так верю в тебя и столько от тебя жду, мое дитя…

Карл несколько раз поцеловал его.

Он рассказал отцу все без утайки. Решено было тайного обручения с Женни не разглашать, осторожно подготовить Вестфаленов к этому известию. Юстиции советник обещал помочь сыну, охранять девушку, когда Карл уедет в Берлин продолжать учение.

Старику, однако, было нелегко примириться с мыслью, что о происшедшем не знали родители невесты.

Карл лег в постель лишь с восходом солнца и, прежде чем уснуть, отыскал в томике Шелли любимые стихи:

И я решил быть твердым навсегда…И стал я накоплять с того мгновеньяПознанья из запретных рудников.К тиранам полон был пренебреженья,Не принимал мой ум пустых их слов.И для души в тех горницах сокрытых

Себе сковал я светлую бронюИз чаяний, из мыслей, вместе слитых,Которым никогда не изменю…       Я рос, но вдруг почувствовал однажды,       Что я один, что дух мой полон жажды…В груди был лед, покуда я, любя,Не ожил под лучом, узнав тебя.О друг мой, как над лугом омертвелым,Ты в сердце у меня весну зажгла,

Вся — красота, одним движеньем смелымТы, вольная, оковы порвала.Условности презрела ты и ясно,Как вольный луч, прошла меж облаков.

КНИГА ВТОРАЯ

Глава первая

Иоганн Сток

1

Сток нащупал в полутьме кровать и лег.

Нелегко было поднять стиснутые кандалами, ставшие чужими и грузными ноги. Болело избитое тело, жгли незаживающие ссадины. В мозгу назойливо покачивалось колючее: «Светло, светло…»