Юность олигархов

В трубке на какое–то время зависла тишина, а потом хрипловатый Машин голосок уже спокойно, без визгов и всхлипов, подтвердил:

— Да, Клим. Похоже на то!

— Я вам дам, мать твою, похоже! — теперь орал уже Ворошилов. Приватизированные у маршала гены дали о себе знать. — Я вам, бездельники хреновы, всем ноги повыдергиваю! Зажрались на высоких зарплатах! А трудовая дисциплина? Самой, твою мать, надо было ехать в типографию и сидеть там до победного!

— Да ведь, Клим Сергеевич, — растерялась Маша, — давно так не делаем. Всё шло по накатанному…

— Всё, Звонарёва. Писец! Разговор окончен. Скоро приеду, — Клим вынужден был с пол оборота свернуться: запиликал мобильник. Да так требовательно, как хозяин. Блин!

Это был Сергеев, глава московского представительства «Росмета»:

— Ты, Клим, что!.. — далее следовали слова и выражения, окрашенные излишне эмоционально. Табуированная лексика в чистом виде. Самыми пристойными и деликатными из Сергеевских пожеланий были следующие: — Подотрись своей сраной газетой!.. Подмойся слезами!.. И готовься вставать раком!..

Клим пытался что–то объяснять, приводя примерно те же доводы, что и дура Звонарёва. На что и получил столь же адекватный ответ:

— Сам должен был задницу оторвать! И с придыханием, слышишь, говнюк, с придыханием отслеживать процесс непосредственно в типографии.

— Да это же ваши, ваши враги всё устроили! — попытался Ворошилов перевести разговор чуть в более иную плоскость.

— У Бокова нет врагов, — отрезал Сергеев жёстко. — Понял? У него есть только партнёры и жертвы. Ты — выбрал!

— Подожди, Константин Сергеевич! Что мне делать–то теперь? — взмолился несчастный Ворошилов. О боги! Какая подстава! Он даже застонал.

— Я ж тебе всё объяснил! — устало проговорил Сергеев, но ясно было, что после чудовищного эмоционально–нецензурного выброса он и сам задумался:

— Ну, сам понимаешь, о траншах ты можешь теперь навсегда забыть. Я попробую что–нибудь для тебя лично сделать. Хотя разговор мне предстоит малоприятный. Вообще бы я тебе посоветовал сейчас лечь на дно и затихнуть… Глядишь, рыбкой и отлежишься.

— Так что мне, газету что ли остановить?

— Да хоть и останови! Экая ценность! — усмехнулся Сергеев. — Кому теперь нужна твоя грёбаная газетёнка! Или тебе собственная шкура не дорога? Только ещё дам один совет — и не пытайся раскручивать эту историю в прессе. Сейчас только я да ещё несколько человек знают, что ты идиот. Начнёшь свистеть — вся страна узнает! Притом, учти — посмертно! — Сергеев, не прощаясь, бросил трубку.

Наверное, ему тоже звонили. По другому мобильнику. Из далёкой Сибири.

***

До Домодедово Нур мог бы доехать, наверное, с закрытыми глазами. Он знал на этой дороге все выбоины, не говоря уж о постах ГАИ — официальных и тайных, в кустах.

Сегодня, к сожалению, рейс из Уфы прибывал вовремя. Так, во всяком случае, сообщала справочная. Хорошо хоть, что Сафины летели не утренним, а дневным рейсом. Нюшу он еле растолкал утром, она никак не хотела вставать.

— Нур, — бормотала она сонная, не раскрывая глаз, — а может они сами доедут?

— Хочешь, оставайся, а я поеду? — сжалился Нур, уже придумывая, как объяснит Иреку Нурисламовичу и Зере наличие в его квартире прекрасной спящей красавицы. Если тем вдруг вздумается посмотреть, как живёт в Москве их будущий зять и муж.

— Ладно, встаю! — сжалилась над несчастным Нюша. — Так сколько же у тебя всего родственников?

— Ну, — прикинул Нур, — под тысячу, думаю, будет.

— Да, — вздохнула Нюша, — крепкое семя было у пра-Сафина…

Он довёз её до самого подъезда. В машине с невыключенным двигателем они целовались на прощание так долго и так сладко, что Нур даже всего три раза взглянул на часы. Прервало поцелуй Нюшино хихиканье.

— Ты что? — удивился Нур.

— Волосы у тебя длинные, — объяснила Нюша. — Щекотно.

— Хочешь, подстригусь? — предложил Нур. Ради любимой он был готов на любую жертву. Хотя… Нет, всё же усы он сбрить не готов. К тому же они короткие и, руку на сердце, не слишком–то густые, чтобы щекотаться.

Нюша будто услышала его мысли:

— Слышь, Нурчик, — задумчиво сказала она, накручивая на указательный палец прядь Нуровых волос, — вот странно: у тебя волосы мягкие, а усы жёсткие!

Не дожидаясь ответа, она открыла дверцу:

— Пока, чао–какао! — она вылезла из машины и, не оборачиваясь, пошла к подъезду.

— Какао–чао! — засмеялся ей вслед Нур.

Пробок на дороге не было, поэтому он успел не только приехать до выхода высоких гостей, но и купить букет лохматых белых цветов для Зеры.

Конечно, невеста приезжала не совсем вовремя. К тому ж — надолго. Зеру перевели из Уфимского нефтяного в «Керосинку», так что теперь ей предстояло жить и учиться в одном городе с вероятным будущим супругом. По крайней мере, так было решено у взрослых Сафиных как со стороны Нурислама, так и со стороны Нурмухамета.

Нура пока утешало одно: его уфимская разведка доносила, что у Зеры есть незамужняя старшая сестра. Так что у него был временной люфт разобраться со своей личной жизнью, в которую так стремительно ворвалась Нюша.