Юность олигархов

— Почему инвалид? — Мальковские желваки прямо спятили. Не желваки — маятники. Сам препод в ритме желваков нервно топтал аудиторию, чеканя шаг, как деревянный солдат Урфина Джюса.

— Ну как же?.. — Нюша поняла, что её несёт. — Ведь…

Нервный кашель соратника–мученика Паши Волкова остановил ее готовые вырваться слова про «психическое нездоровье» маньяка–садиста. Она запнулась и покраснела.

— Что ж, Сидорова, поговорим об этом в следующий раз! — Мальков остановился у стола, нагнулся и, не глядя, протянул ей незаполненную зачётку.

— Ну и хрен с тобой, старый козёл! — ответила ему скромная Нюша.

Уже за дверью аудитории, естественно.

Глава третья. Явление Полторадядьки народу

25 января 1997 года,

За Гошей на Ленинский Нур подскочил в начале десятого. Сидоровы жили в крайнем из трёх некогда элитных домов, которые в народе издавна называли «Три поросёнка». Эти три солидных башни построили ещё перед московской олимпиадой, дабы правительственную трассу не портил вид непрезентабельных хрущёвкок. Один дом принадлежал КГБ, другой Совмину, а третий отдали творческой элите. В одном доме с Сидоровыми жили, например, неувядающий комсомольский певец и известный режиссёр, прославившийся телесериалами из деревенской жизни. Нур в свои школьные и первые институтские годы проживал рядышком, в соседней башне, у дяди Надира, занимавшего солидную должность в нефтегазовом министерстве.

Возле подъезда переминался с ноги на ногу человек в дутой синей «найковской» куртке и вязаной шапочке, надвинутой на глаза. Увидев Нура, человек опустил голову, пытаясь закурить на резком снежном ветру — в этой точке Москвы ветры дули, кажется, не переставая. Где–то Нур его видел, этого дутого, хотя теперь полстраны в таких куртках ходит.

Гоша встретил друга при полном параде. Он стал едва ли не выше ростом, вырядившись в длинный кожаный плащ с погонами штандартенфюрера СС.

— Ни хрена себе! — присвистнул Нур. — Так и тянет тебе честь отдать. Ты что, прямо так и поедешь?

— Ну и чего? — подбоченился Гоша. Он был чрезвычайно доволен, что Нур подбросил такую славную мыслю.

Привычная ко всему консьержка, здороваясь с Гошей, даже не изменилась в лице. Зато дама с собачкой, входившая в подъезд, испуганно отпрянула, а её грязновато–белый шпиц заполошно затявкал.

— А это что за хрень? — изумился Нур, вытягивая из–под «дворника» красный листок. На нём чёрным фломастером была нарисована стрекоза с огромными выпученными глазами. Гоша взял рисунок и очумело уставился на стрекозу. Де жа вю какое–то, — подумал он, складывая мокрый листок и автоматически засовывая его в карман плаща.

— А это что за казаки–разбойники? — хмыкнул Нур.

Прямо перед капотом его «девятки» на заледеневшем асфальте алела стрела, нарисованная спреем. Краска была свежайшая — мелкие кровавые пузырьки ритмично взбухали и лопались.

Гоша посмотрел по направлению стрелы и решительно двинулся вперёд. Стрела была не одна. Метров через тридцать светилась следующая, нарисованная на боку оплывшего сугроба.

Так, по стрелам, через сквер, Нур и Гоша быстрыми шагами вышли к кинотеатру «Казахстан», где их дожидалась последняя стрела, недвусмысленно указывавшая на афишу. Фильм назывался «Прыжок в бездну».

— Ты что–нибудь понимаешь? — озадаченно спросил Нур, накручивая на палец прядь волос.

— Кажется, начинаю… — протянул Гоша, стискивая в кармане влажную стрекозу, но Нур перебил его:

— Вон, вон тот мужик, что у подъезда отирался!

Синяя дутая куртка как раз в это мгновение скрылась за дверью кинотеатра. Штандантерфюрер и друг его Нур бросились в погоню. «Казаки–разбойники» оборачивались «Зарницей».

— Билеты, билеты, молодые люди! — заверещала пожилая билетёрша.

— Пропуск. Мы с «Мосфильма», — бросил Гоша, и это почему–то сработало.

Народу в фойе было немного. Но синяя куртка будто сквозь землю провалилась. Хотя спрятаться здесь было практически негде. Обе двери в зал были задёрнуты чёрными шторами. Нур рванул к правым, Гоша — к левым. Эффектно и почти синхронно, словно всё и вправду происходило в кино, а не в затрапезной киношке, они отдёрнули шторы. За ними оказались лишь запертые на замок двери — первый сеанс начинался лишь через десять минут.

Они стояли в центре фойе под изумлёнными взглядами школьников–прогульщиков обоего пола, которые только и могли прельститься столь ранним сеансом с дешёвыми билетами.

Переглянувшись, Гоша и Нур бросились по лестнице вниз, к туалетам.

Туалет был девственно пуст. Гоша по очереди распахнул дверцы всех четырех кабинок, но кроме унитазов и швабры с ведром ровным счётом ничего не обнаружил.

Они метнулись назад.

Синяя куртка невозмутимо и совсем не торопясь поднималась вверх по ступенькам.

— Гад, в женском туалете отсиживался, — процедил Гоша, махнув Нуру рукой.

Взяли они синюю куртку на самом верху, аккуратно и жёстко подхватив под руки и заломив их за спину. Злоумышленник пискнул. Нур сорвал дутый капюшон и обомлел.

— Больно же! Совсем обалдели? Шизоиды!

Несчастную жертву мгновенно выпустили — рыженькая девушка смотрела на них испуганно и злобно: